Охота на нового Ореста. Неизданные материалы о жизни и творчестве О. А. Кипренского в Италии (1816–1822 и 1828–1836) - Паола Буонкристиано
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но если допустить, что в действительности за спинами преследователей скрывался Филиппо Понти, поддержанный своими сообщниками такого же пошиба280, то в этом случае следует пойти дальше и согласиться с тем, что официальное донесение об этом похищении, следов которого нам не удалось обнаружить, никогда и не было представлено властям. Но тогда возникает вопрос другого порядка: для любой поездки нужен был паспорт, однако как мог Кипренский получить его для Мариуччи, учитывая, что процедура выдачи паспорта предусматривала запрос в Главное управление полиции, заверенный районной префектурой и подтверждающий отсутствие каких-либо препятствий для путешествия?281
Согласно мемуарам Гальберга, когда Кипренский договорился «через приятелей» о помещении Мариуччи в приют в Ареццо, он предполагал, что они поедут отдельно друг от друга, и намеревался встретиться с беглянкой в Перудже282. В связи с этим имеет смысл внимательнее перечитать один из пассажей письма Кипренского из Парижа от 23 августа 1822 года.
<…> я весьма много потерял, что, будучи в Риме, не знал, как великолепно Терни и Каскада Марморе. <…> Я ничего в свете поразительнее сего не видал. Ежели б я знал, как оно хорошо, верно бы 6 месяцев прожил там, <…> местоположение препиттореск грандиозиссимый (I: 148; курсив наш. – П. Б., А. Р.).
Следовательно, у Кипренского был случай посетить умбрийский городок Терни только под конец его пребывания в Риме. Но когда именно это случилось? По нашему мнению, такая возможность могла представиться ему в конце лета 1821 года, незадолго до того, как от него забрали девочку. Мы предполагаем, что художник тщетно ждал Мариуччу в Перудже: возможно, прежде чем вернуться в Рим, он на несколько дней отправился в Терни, который расположен как раз на полпути между двумя городами.
В любом случае, несмотря на то что воспоминания Гальберга в основном содержат достоверные факты, мы, к сожалению, не обнаружили в них ничего такого, что могло бы пролить свет на события тех месяцев, которые предшествовали отъезду Кипренского из Рима. Относительно же того, что случилось после 12 октября 1821 года, то есть когда девочка была возвращена матери, пока что можно только задаться двумя очевидными вопросами: где жила Мариучча в это время? С матерью, в богадельне или в ином месте? И кто отдал официальное распоряжение о ее помещении в приют?
Документ, сохранившийся в фонде приюта Консерваторио делле Периколанти (фонд находится в архиве Академии деи Линчеи в Риме), свидетельствует о том, что Анна-Мария Фалькуччи поступила в приют 28 февраля 1822 года283.
Приют Консерваторио делль’Аддолората, называемый также делле Периколанти, был основан в 1792‐м и располагался в доме № 88 по Виа делле Форначи (в наши дни Виа Гарибальди, здание сохранилось); он был предназначен для девочек, порядочность которых оказалась под угрозой вследствие тяжелых условий жизни: в основном такие приюты были учреждениями, созданными с целью защитить (сохранить, отсюда название «консерваторий») честь осиротевших или покинутых родителями девочек, которые по рождению принадлежали к наиболее бедным и обездоленным слоям населения284. Целью содержания в приюте было дать девочкам и молодым девушкам христианское воспитание, возможность обучиться ремеслу и овладеть навыками ведения домашнего хозяйства, а при самом желанном исходе – если воспитаннице удавалось обзавестись перспективой замужества – подготовить ее к супружеской жизни285. Следует сказать, что, хотя эти приюты и не подпадали под предписание полного затворничества, контакты воспитанниц с внешним миром скрупулезно контролировались, а доступ в приют, особенно мужчин, находился под неусыпным надзором.
В 1822 году ответственным за хозяйственную часть приюта делле Периколанти был человек, нам уже знакомый: тот самый Белизарио Кристальди, который в 1818‐м, во время следствия по делу о смерти Маргериты, был заместителем прокурора в Государственном трибунале, а в 1820‐м всплыл в связи с делом Мариуччи в качестве депутата правящей конгрегации Святого училища милосердия. Что же касается духовных дел приюта, то ими ведал сам вице-герент, и здесь необходимо напомнить, что с октября 1821 по 1833 год эту должность занимал Джузеппе делла Порта Родиани.
Прием в приют делле Периколанти, число воспитанниц которого колебалось в пределах 50 человек, осуществлялся по официальному запросу и предполагал ежемесячные взносы в уплату за полный пансион. Кроме того, девочки должны были сами обеспечивать себя предметами повседневного обихода: бельем, одеждой, кухонной утварью, необходимой мебелью286. Они занимались производством шелка в принадлежащей приюту мануфактуре; и действительно, в списке воспитанниц, обнаруженном нами в Апостолическом архиве Ватикана и составленном предположительно около 1826 года, мы нашли имя «Мария Фалькетти», с указанием возраста («15 лет»): в графе «Ремесло, коим занимается» записано «швея», а в графе «Степень мастерства в избранном ремесле» стоит «искусна». Для всех работающих в мануфактуре девочек в графе «Ежедневно употребляемые на работу часы» записано: «зимою 8 часов, летом 10». И далее уточняется, что четыре пятых дохода, получаемого от продажи шелка, удерживает на свои нужды сам приют, а одна пятая предназначена для вознаграждения воспитанниц287.
Здесь необходимо сделать маленькое отступление. Как это уже отмечено И. Н. Бочаровым и Ю. П. Глушаковой, впервые отыскавшими имя Мариуччи в подушных списках прихода Санта-Доротея ин Трастевере, к которому принадлежал приют делле Периколанти, не вызывает никаких сомнений идентификация «Марии Фалькетти римлянки», зарегистрированной в этих списках в 1822–1827 годах, с «Марией Фалькуччи из Тризунго», которая появляется с 1828 года288. И хотя между первой и второй существует разница в возрасте в один год (15 лет в 1827‐м становятся 17 годами в 1828‐м), необходимо отметить, что Мария Фалькетти впервые зарегистрирована в подушных списках именно в 1822 году, а начиная с 1828‐го из них исчезает. И кроме того, в 1822‐м имя Марии Фалькетти находится в самом конце списка – поскольку она только что поступила в приют, – и далее это имя год за годом поднимается соответственно прибавлению возраста девочки и увеличению времени, проведенного ею в приюте; имя же Марии Фалькуччи при первом появлении в списках в 1828 году стоит на том самом месте, на котором можно было бы ожидать найти имя ее «однофамилицы».
Несоответствию имен было найдено возможное объяснение: оно якобы стало результатом желания скрыть факт помещения Мариуччи в приют; на наш взгляд,
