Каирская трилогия - Нагиб Махфуз

— Пока рано ещё говорить.

Ибрахим Шаукат осторожно задал вопрос, глядя на Аишу:

— А что думает об этом госпожа Аиша?

Аиша, ни на кого не глядя, сказала:

— Я не знаю…

Внимательно присматриваясь к сестре, Хадиджа заметила:

— Но именно от тебя всё зависит…

Камалю хотелось сказать о друге несколько хороших слов, и он сказал:

— Фуад на самом деле отличный парень…

Ибрахим Шаукат снова осторожно спросил:

— Полагаю, его отец из простых людей?!

Абдуль Муним Шаукат снова ответил своим зычным голосом:

— Да. Один из его дядей по материнской линии погонщик ослов, а другой — пекарь. А дядя по отцовской линии — секретарь адвоката. — Но тут же поправился, заговорив менее категорично. — Но это не умаляет человеческое достоинство, ведь человек это то, кто он есть, а не из какой он семьи!

Камаль понял, что его племянник хочет утвердить сразу две истины, в которых был убеждён, несмотря на то, что одна противоречила другой: низкое происхождение Фуада, во-первых, и то, что оно не умаляло достоинств самой его личности, во-вторых. Он понял даже больше: в первой истине Абдуль Муним нападал на Фуада, а во второй каялся за свою несправедливую атаку на него из-за собственных сильных религиозных убеждений. Удивительным было то, что утверждение обеих этих истин избавляло его от необходимости выражать их самолично. Он, как и племянник, не верил в классовые отличия, и так же, как и он, был склонен нападать на Фуада и принижать его положение, которое, как он сам понимал, было более серьёзным и значимым по сравнению с его собственным. Амине, по всей видимости, были неприятны подобные нападки. Она заявила:

— Его отец хороший человек. Он всю жизнь прослужил нам честно и искренне.

Хадиджа, набравшись мужества, сказала:

— Но если такой брак состоится, то Наима будет жить с людьми, которые стоят ниже её. Нет, происхождение — это всё…

Подтверждение её словам пришло с той стороны, откуда она и не ожидала — от Занубы, которая заверила:

— Вы правы, происхождение — это всё!

Ясин забеспокоился и бросил быстрый взгляд на Хадиджу, словно спрашивая её о том, как она отреагирует на слова его жены и их подтекст: не вызовут ли они воспоминаний о музыкальном ансамбле и пении? Он даже про себя послал проклятие Занубе за её пустое бахвальство, и был вынужден заговорить сам, чтобы как-то скрыть замечание жены:

— Вспомни, что ты говорила об адвокате из прокуратуры…

Хадиджа, ободрённая молчанием Аиши, сказала:

— Адвокатом в прокуратуре он стал из-за моего отца. Это наше богатство сделало его тем, кто он есть!

С сарказмом, сверкавшим в глазах навыкате, которые так напоминали глаза его покойного дяди Халиля Шауката, Ахмад произнёс:

— Мы обязаны его отцу даже больше, чем его отец нам!

Показав на него пальцем, Хадиджа критическим тоном сказала:

— Ты постоянно бросаешь нам свои непонятные замечания.

Ясин был полон надежды положить конец этой теме:

— Отдохните уже. Последнее слово будет за отцом…

Амина раздала чашки кофе, и глаза юношей устремились на Наиму, которая сидела, прижавшись к матери. Ридван говорил себе: «Милая и красивая девушка. Если бы это было возможно, мы стали бы друзьями и даже парой. И если бы прогуливались пешком по улице, людям было бы сложно сказать, кто же из нас красивее!» Ахмад тоже отметил про себя: «Она очень красива, но слишком уж привязана к матери, да и к тому же не образованна». А Абдуль Муним думал так: «Она красавица, хорошая хозяйка и очень набожна. Единственный её недостаток — это худоба, но и он красит её. Слишком хороша для Фуада». Затем он прервал свой внутренний монолог и спросил её:

— А ты, Наима, что думаешь сама об этом? Скажи нам.

Бледное личико порозовело, затем нахмурилось, и наконец, улыбнулось. Она напряглась, и улыбка смешалась с хмурым выражением, чтобы избавиться и от того, и от другого. Затем она смущённо произнесла:

— У меня нет никакого мнения. Оставьте меня!..

Ахмад саркастически заметил:

— Ложная застенчивость…

Аиша оборвала его:

— Почему это ложная?!

Он поправился:

— Застенчивость уже давно не в моде. Если ты не будешь говорить, то жизнь твоя утрачена…

Аиша горько сказала:

— Мы не знаем таких слов.

Ахмад посетовал, не обращая внимания на предупреждающий взгляд матери:

— Держу пари, что наша семья отстала от современной эпохи как минимум на четыре столетия!

Абдуль Муним насмешливо спросил его:

— А почему ты определил, что именно на четыре?

Ахмад равнодушно сказал:

— Да из чувства сострадания!

Тут Хадиджа задала вопрос Камалю:

— А ты?!.. Когда ты женишься?!

Её вопрос застал Камаля врасплох, и он попытался уклониться от ответа:

— Это уже старая история!

— Но одновременно с тем и новая. Мы не оставим это как есть, пока Аллах не даст тебе достойную девушку из хорошей семьи…

За последними словами Амина следила с удвоенным интересом, ибо брак Камаля был самой большой её мечтой. Как же она надеялась, что он воплотит в жизнь её заветное желание увидеть своего внука от единственного оставшегося в живых сына! Она сказала:

— Его отец предлагал ему девушек из лучших семейств, но он постоянно находил то одну отговорку, то другую…

— Это всё слабые оправдания. Сколько вам лет, господин Камаль?.. — спросил его со смехом Ибрахим Шаукат.

— Двадцать восемь!.. Время упущено…

Амина с удивлением прислушалась к этой цифре, словно не желая верить, а Хадиджа вспылила:

— Ты очень уж увлекаешься тем, что завышаешь