Дорога на Вэлвилл - Т. Корагессан Бойл

Прошло секунд пять, прежде чем Келлог прошел все стадии эмоционального потрясения – от удивления до ярости. Дэб побледнел и затрясся. Мэрфи, и без того нервный и тощий, с лицом, состоявшим по преимуществу из носа и бровей, заерзал на стуле.

– Что это значит?! – взорвался доктор.

– Извини, папочка, – сказал Джордж, протискиваясь через дверь со своими провожатыми. – Конечно, я должен был записаться на аудиенцию, но мне пришло в голову, что ты будешь рад меня видеть.

– Я? Рад тебя видеть? – не поверил своим ушам доктор. – Зачем это мне тебя видеть?

– Для делового разговора.

Тот из мошенников, что был постарше, с крашеной бородой и в ослепительном жилете, открыл рот, но Келлог не дал ему произнести ни слова. Испепелив взглядом всю троицу и выплеснув целый вулкан здоровой, физиологической ярости, он изрек пламенные слова:

– У меня не может быть с тобой никаких дел. Никогда!

Непрошеные гости топтались возле двери. Джордж тер ладони, словно желая их согреть. Его деланная ухмылочка была полна ненависти; от ее вида Келлога затошнило.

– Ах, папочка, боюсь, здесь ты глубоко ошибаешься, – наконец заявил Джордж.

Далее последовал самый отвратительный спектакль из всех, когда-либо виденных доктором. Хотя он выставил наглецов за дверь (Дэб и Мэрфи ему помогли), а потом еще и продержал в коридоре добрых сорок пять минут, они так и не ушли. Конечно, можно было прогнать их взашей, но существовала опасность, что Джордж устроит какую-нибудь скандальную сцену. Келлог решил все-таки поговорить с ними. Он не спеша додиктовал письма, дал наставления насчет шимпанзе (добавить Лилиан в корм протозных объедков из кухни, а заодно укрепить ей желудок псиллиумом и хидзикией), после чего наконец со вздохом поднялся и велел впустить проходимцев.

Мэрфи поспешно ретировался; Дэб занял оборонительную позицию за спиной Шефа.

Джордж уже не улыбался, и вид у всей троицы был весьма деловой.

Сесть им предложено не было.

– Ну, что у вас? – рявкнул Келлог, опустив на глаза козырек, словно забрало шлема.

Тот, что был постарше, немедленно заговорил, и слова полились из него неостановимым потоком. Оказывается, его звали Гудлоу Бендер, эсквайр. Он был счастлив представить доктору своих коллег, мистера Такого-то (Келлог был слишком раздражен, чтобы запоминать всякую чушь), ну а Джорджа, любимого сынка, представлять надобности не было.

– Славный паренек ваш Джордж, – журчал Бендер. – Неиссякаемый источник предприимчивости и мудрого предвидения. Вы можете им гордиться.

Известно ли доктору Келлогу, что его сын стал их компаньоном по бизнесу? Нет? Тут Бендер произнес целую речь о готовых завтраках, вагонах с кукурузными хлопьями, производственных площадях и прочей ерунде. Взгляд Келлога затуманился от ярости.

– Сэр, – перебил он Бендера, – позвольте напомнить вам, что я исключительно занятой человек. Скажите мне, ради всего святого, какое все это имеет отношение ко мне?

Старый и молодой мошенники переглянулись с заговорщическим видом. Джордж снова расплылся в ухмылке, да и остальные двое тоже заулыбались.

– Доктор, – просиял Бендер, – вы еще не спросили, как будет называться наш маленький концерн…

Джон Харви Келлог стиснул зубы. У него на сегодня было назначено еще три совещания, две часовые консультации с пациентами, плюс к тому подготовка к вечерней лекции и чтение корректуры статьи «Орехи могут спасти расу». А он торчит здесь, в кабинете, выслушивая всякую чушь.

– Я вижу, сэр, у вас не все в порядке со слухом или с рассудком. Я занятой человек, и у меня нет времени на то, чтобы…

– «Келлог», – объявил Бендер. – Компания «Иде-пи Келлог инкорпорейтед», Бэттл-Крик, штат Мичиган. Как, по-вашему? Правда, звучно?

Доктор, начавший было нетерпеливо прохаживаться взад-вперед, замер на месте.

Тут наступил черед младшего мошенника. Он приблизился, изобразил нервную улыбочку, принялся мять поля своей шляпы.

– Нам хотелось узнать, не согласитесь ли вы поддержать нашу компанию. Мы с удовольствием предложили бы вам пакет акций…

– С огромнейшей скидкой, – подключился Бендер. – Конечно, наше маленькое предприятие вряд ли способно составить вам конкуренцию или, скажем, ввести в заблуждение широкие потребительские массы…

Тут он задумчиво пошлепал губами, как бы представив себе всю бескрайнюю Америку, садящуюся к столам, дабы вкусить готовых завтраков.

– Но если ваше пожертвование окажется достаточно щедрым, возможно, мы и вовсе не станем затевать производство. Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду…

Удар был нанесен: угроза, шантаж. Доктор Келлог отлично понял, что имел в виду этот омерзительный, брюхастый, болтливый господин, ведущий явно не физиологический образ жизни. Теперь можно было с полным правом занять неприступную нравственную позицию и обрушить на негодяев свой праведный гнев.

– Так-так, – нарочно понизил голос Келлог, чтобы противник успокоился и расслабился. – Значит, вы хотите избавить меня от беспокойства?

Бендер и второй, молодой, обрадованно кивнули, а Джордж злорадно уставился на приемного отца своими черными глазищами, при этом его наглая ухмылка стала самодовольной.

– Стало быть, заботитесь о моем добром имени?

Те снова кивнули, причем старший мошенник еще и подмигнул, словно давая понять, что сделка уже заключена.

– Вымогательство? – слегка повысил голос доктор. – Шантаж? Угрозы? – Он постепенно добавлял громкости и в конце концов, ударив кулаком по столу, перешел на рев. – Нарушение нравственных принципов и попрание закона! Я вас правильно понял, господа?

Перепуганная троица попятилась к двери. Ухмылку с лица Джорджа будто ветром сдуло, да и молодой мошенник явно перепугался. Лишь Бендер сохранял относительное спокойствие, скептически поглядывая на раскипятившегося коротышку Келлога.

Доктор снял телефонную трубку. Сухим, профессиональным тоном, не сводя глаз с Бендера, сказал:

– Шредер? Это доктор Келлог. У меня в кабинете чрезвычайное происшествие. Немедленно пришлите пятерых санитаров.

Келлог взмахнул трубкой, как заряженным револьвером, наклонился вперед и оперся руками о стол. Когда он заговорил вновь, его голос был размеренным и спокойным:

– Ваши дешевые угрозы мне не страшны, джентльмены, – причем последнее слово я использую исключительно в условном смысле. Сходите-ка лучше к моему дорогому братцу Уиллу. Он побывал здесь еще до вас и успел украсть мое имя. «Подлинность продукта гарантирована подписью Келлога». Так он пишет на коробках. Ха-ха! А сам при этом торгует сушеным навозом. Ничего, мои адвокаты разберутся и с ним, и с вами.

Воцарилась полнейшая тишина, нарушаемая лишь звуком быстро приближающихся шагов. Доктор указал перстом на своего блудного сына:

– Что же касается тебя, Джордж, то в прошлом тебе не раз удавалось проворачивать со мной свои маленькие фокусы. Но теперь с этим покончено. Если ты еще хоть раз попытаешься поставить меня в неловкое положение, шериф Фаррингтон засадит тебя в кутузку, да так быстро, что ты и чихнуть не успеешь.

Джордж невнятно выругался, но в дверь уже быстро входили пятеро крепких молодых людей, все в белой униформе. Доктор перевел взгляд на Бендера.

– Что же до вас, сэр, то вы для меня – не более чем мелкая неприятность, как если бы я наступил на улице в какую-нибудь пакость. Однако, если вы еще когда-нибудь попадетесь мне на глаза, я не поленюсь как следует отскрести подметку. Вы поняли, что я имею в виду?

Бендер начал раздуваться прямо на глазах: его честь задета, доктор еще пожалеет и так далее. Но Келлог уже махнул рукой, и санитары выставили мошенников за дверь, потом прогнали по коридору и вытурили через северный выход. Конечно, при этом их слегка помяли, а тот, что помоложе, потерял шляпу. Одним словом, неприятель был разгромлен и обращен в позорное бегство. Надо же додуматься до такого – шантажировать самого Келлога! Может, они думают, что он вчера появился на свет?

Доктор позволил себе в течение некоторого времени насладиться триумфом. Вот было бы здорово посмотреть, как эта троица заявится к Уиллу. Однако радужное настроение быстро рассеялось, и остаток дня Келлог угрюмо размышлял над низостью своего приемного сына. Почему мальчик так его ненавидит? В чем была ошибка? Ведь он, Келлог, старался быть великодушным, свято исполнял все отцовские обязанности, а с Джорджем обращался точно так же, как с другими детьми. Вон какими славными выросли братья Родригес, и малютка Натаниэл Хаймс, мулат, и Люси Дюпляж, присылающая отцу подарки на каждый день рождения, а летом приезжающая из самого Бостона, чтобы поболтать с Эллой и помочь по хозяйству.

Келлог бродил по комнате как в тумане – все вспоминал прошлое, копался в его обломках, пытался вспомнить хоть единый светлый миг. Неужели Джордж ни разу не проявил чувства благодарности?