Больные души - Хань Сун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Выходит, единственная цель – жить, и чем раньше ты попал в больницу, тем лучше для тебя. – И я сразу подумал, что было бы даже странно, если бы больница не трещала под напором желающих полечиться здесь.
– Да, так и есть, и все это делается для того, чтобы у всего народа накапливалось как можно больше жизненных сил. В «Новостях медицины и фармацевтики Китая» еще вот что говорится:
«В больницу нужно попадать с самого дня рождения, нет, с самого момента зачатия. Мы постоянно рассуждаем о здоровье, но в современных медицинских учебниках слова “здоровье” вы не найдете. Здоровье приравнивается к заболеванию. Позорно, даже абсурдно утверждать, будто тебя болезни обходят стороной. Такие заявления вредны и преступны, это правонарушение против страны. В эпоху медицины все различия между людьми сглаживаются. И вот уже нет разделения на людей больных и людей здоровых. В прошлом бытовало такое поверье: когда у жителя города случается болезнь, он сначала плетется к врачу западной медицины, если результата нет – принимает целебные травы, если и с этим не складывается – отдается суевериям; а когда у жителя деревни случается болезнь, он сначала обращается к суевериям, если с этим не задается – собирает целебные травы, если это не помогает – бежит к врачу западной медицины. В прошлом еще поговаривали, что жить можно, когда у тебя есть деньги, а если денег нет, то остается дожидаться смерти. В наше время таких парадоксов уже не существует. По мере совершенствования и медицинской системы в целом, и уровня лечения наконец-то стало возможно претворить в жизнь мечту, которую мы лелеяли не одно тысячелетие. Покончено с различиями между городскими и сельскими районами, исчез разрыв между богатыми и бедными, искоренены отличия между вещами высшими и низшими, благородными и худородными, дорогими и дешевыми. Все противоречивые начала жизни слились воедино, а все отношения между людьми сведены к отношениям одного рода: отношениям между врачом и пациентом. Если вы хотите жить дальше, то вам нужно ответить на один вопрос: лечиться или не лечиться? Причем неважно, какой ответ вы предпочтете. В любом случае исход будет один, и вы окажетесь в больнице. Только человека больного можно назвать “Человеком” с большой буквы, человеком в полном смысле этого слова. Вот как родилось оно, поколение медфармпанков».
– «Эпоха медицины», «медфармпанки»… Это у нас на Родине придумали? Или этим забавляются во всех странах?
«Это нововведение, к которому пришли в первую очередь в нашей стране. Такое изобретение могло возникнуть только в державе с затянувшейся историей болезни. Когда люди оказываются на пороге смерти, им остается только бороться за жизнь. Или, как говорится у нас в народе, даже в самой безысходной ситуации можно достигнуть всех целей. Преуспевает тот, кто отправляется в путь позже, но добирается до пункта назначения прежде других. Нам наконец-то выпал шанс стать во главе мира хоть в чем-то. Презиравшие нас прежде страны теперь смотрят на нас новыми глазами, хотят перенять наш опыт. В особенности активно учатся у нас менее развитые страны Африки и Южной Америки, в которых часто случаются эпидемии, ощущается острая нехватка врачей и лекарств, а людям дано прожить не столь уж долгую жизнь. Эти страны прямо преклоняются перед нашими наработками. Вот он, новый виток глобализации».
Не знаю отчего, но в излияниях Байдай, излагаемых с самым серьезным видом и духом решимости даже перед лицом собственной погибели, мне слышались ироничные нотки, горькая жалоба вперемешку с болезненным признанием. Во всех этих разглагольствованиях не было искреннего воспевания такой действительности. Напротив, девушка будто выражала недовольство, протест, насмешки и даже обвинения в отношении всех наших реалий. Она словно хотела выговориться, сообщить некую тайну, скрывающуюся за зачитываемыми словами. Байдай озвучила мне целую передовицу из «Новостей медицины и фармацевтики Китая». Тема эта вроде бы была призвана будоражить нервы, но ее тягомотина лишь вселяла утомление. Что хотела сказать этим чтением нараспев девушка? Чего она добивалась? Не хотела ли она поделиться со мной чем-то сокровенным, что нельзя было говорить во всеуслышанье? Не примечала ли и Байдай, как другие пациенты совали врачам красные конверты? Оправдывала ли она те проступки, которые прикрывались торжественными словами «медицина» и «фармацевтика»? Как можно приучить себя к тому, чтобы восхищаться нескончаемым водопадом мокрот? И не существовала ли некая связь между пока что риторическим вопросом «от чего дохнут врачи» и миссией «эпохи медицины»? Мне подумалось, что в сердце и мыслях этой девушки сплелся не один запутанный клубок противоречий. Байдай сильно походила на людей, которые получают удовольствие от самоистязания. Но в то же время, в отличие от сестрицы Цзян и Аби, у девушки были собственные суждения обо всем, она была необычайно независима в мышлении. Мои предшествующие спутницы были способны лишь действовать по жестко установленному регламенту. Они обе были преданными эмиссарами и инфорсерами больницы… Ото всех этих размышлений в голове помутилось. А от того тем сильнее разболелся живот. Создавалось острое впечатление, что эта боль происходила вовсе не в моих внутренностях, не в моем теле. Но ничего поделать я не мог. Оставалось механически кивать головой. Я был самым ничтожным из ничтожнейших больных, самым скудным из скуднейших людишек эпохи больших перемен.
Я снова пригляделся к больничному граду, сплетенному всеми ответвлениями и корнями с городом, удовлетворенному в собственной самодостаточности, умиротворенному в собственной гармонии и процветании, разрастающемуся пуще с каждым днем. Мираж среди пустыни. И в то же время в этом хитросплетении угадывалась некоторая общность с клубком змей, который служил Медузе Горгоне шевелюрой. У меня задрожали колени, да так, что я чуть не опустился на них. Изо рта вырвалось:
– Постоянно больны…
– Ты что-то сказал? – В глазах Байдай сверкнул огонек.
– Да вспомнил я Ницше. Он говорил, что
