Больные души - Хань Сун
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
заявлялось в статье из «Новостей».
В газете, конечно же, не было ни слова о том, «от чего дохнут врачи». Возможно, эту информацию намеренно скрывали. Ну, или доктора вообще ни от чего не умирали и жили вечно. В любом случае, вопрос Байдай приобретал неожиданную глубину.
Спутница моя, помимо прочего, была, возможно, наделена даром предвидения. Она как-то заметила:
– Я чувствую, что скорее всего уйду до того, как умрут наши врачи. Но для того, чтобы быть уверенной в этом, мне надо понимать, как именно я покину этот мир. Я не столько боюсь смерти, сколько думаю, что не хочу рано умирать. Хотя это вопрос второстепенный. Братец Ян, могу попросить тебя им озаботиться?
– Ты шутишь? Как мне узнать, от чего ты умрешь? – огрызнулся я.
Байдай с важным видом подергала головой.
– А ты не воспринимай меня как живого человека. Считай, я уже труп. Вот и препарируй меня, – распорядилась девушка. В этой просьбе было одновременно что-то забавное и жуткое.
– Чтобы понять, от чего дохнут врачи, мне приходится ставить себя в максимально уязвимое положение, – пояснила Байдай.
И только тут я понял, что все предпринятые девушкой усилия были направлены на то, чтобы подвести меня к этому моменту. Я незаметно стал ассистентом Байдай.
9. Переосмысление культуры с позиций медицины
Мы с Байдай распределили обязанности следующим образом: она пыталась разобраться, от чего дохнут врачи, а я занимался исследованием причин ее скорой гибели. У нас были четко обозначены цели, к которым следовало стремиться. Вылечиться, конечно, тоже было в планах. В ограниченной жизни всегда важно все обустроить так, чтобы воспользоваться оставшимся временем надлежащим образом. Каким бы человеком – здоровым или больным – вы ни были, жизнь без цели вообще не имеет никакого смысла. Умудриться в эпоху медицины дать хоть одному человеку сгинуть – задачка не такая простая, как может показаться на первый взгляд.
В палатах все чаще появились журналисты «Новостей медицины и фармацевтики Китая». Они приставали к больным с вопросами: если бы у вас был выбор, то в какое время вы предпочли бы жить? Во времена правления блистательных династий Хань и Тан? Или в период Троецарствия, когда в Поднебесной орудовало немало героев?
Вопросы ставили больных в тупик. Да и правильный ответ на них был всего один: «А я никуда и не собираюсь, мне и в наше время хорошо».
А все оттого, что в эпоху медицины дела идут наилучшим образом. Но и в это благое время явственно ощущался глубокий трагизм. И трагедией было не только и не столько отсутствие или недостаток кондиционеров, уборных, газового отопления, душевых, компьютеров, телевизоров, интернета. Поистине ужасным было то, что человек навечно лишался гарантий здоровья. И даже если тебе выпадет счастье дослужиться до высших чинов, в отсутствие такой гарантии придется сознавать, насколько тяжкое и страшное это дело – выживать.
По результатам обследований получалось, что в древности у меня был бы шанс примерно в 20 процентов дожить до преклонного тогда возраста в 40 лет. И здесь важно подчеркнуть, что с век назад в нашей стране такие же шансы на выживание были у всех новорожденных. Даже если при родах ничего непоправимого не случалось, то младенца поджидали многочисленные другие опасности: оспа, дифтерия, столбняк, коклюш и так далее. Все это по тем временам считалось неизлечимыми недугами. Загноилась у тебя малейшая ранка, случилось у тебя рядовое воспаление легких, прохватил понос – высока была вероятность, что ты уже никогда не выкарабкаешься и так и сгинешь во цвете лет. Что уж тут говорить обо всяких воспалениях почек, опухолях, инфарктах миокарда и тромбозах…
– Некоторые люди сейчас утверждают, что самое счастливое время для Поднебесной было когда-то в прошлом, говорят, что все лучшее осталось позади. Так ли это? – поинтересовался у меня журналист с самым простодушным видом.
У меня будто отнялся язык, но на вопрос отозвался чужой голос:
– Эта бесстыжая шайка платит черной неблагодарностью за все предоставленные им блага. Такие люди – самая большая язва нашего времени.
Слова исходили от коренастого пациента лет шестидесяти, благообразного человечка, плешивого и горбатого, который, впрочем, был весьма проворен в движениях. Больной источал устойчивый аромат одеколона, которым он перебивал лекарственный запашок. Все звали его дядя Чжао. По слухам, дяденька этот когда-то был профессором престижного вуза. Послужной список по части стационарного лечения у Чжао был приличный, и в нашей палате он слыл главным добряком, эдакой божьей коровкой. Чжао во всем слушался врачей и делал все возможное для поддержания сплоченности коллектива в палате. За инициативность в обеспечении исполнения распорядка и правил Чжао ценили как образцового больного. Дяденька страдал гастроинтестинальной стромальной опухолью и волчаночным нефритом, которые благодаря таргетированной генной терапии удалось взять под контроль. Чжао считал себя в неоплатном долгу перед больницей и никогда не упускал возможности воспеть осанну врачам за их заслуги.
Журналисты из «Новостей» все тоже были в халатах, наподобие больничных, и выделялись только тем, что вместо стетоскопов у них висели диктофоны. Журналистов сопровождали студенты медвузов, занимавшиеся сбором материалов в «поле». Вопросы, которые задавались в рамках интервью, были тенденциозными, призванными доказать, что любые проявления культуры надлежало рассматривать с позиций медицины. Ведь мы живем в век победы медицины, лучшее время из всех возможных.
Дядя Чжао безапелляционно заявил:
– Мы должны преисполняться чувством благодарности. Больница – наше пристанище с младых ногтей до самого преклонного возраста. Медперсонал обладает сверхъестественными способностями, которые наши предки приписывали небожителям. Даже если мы захотели бы помереть, то у нас бы ничего не вышло. И за это большое спасибо и больнице, и врачам!
И он заставил пациентов отбивать поклоны журналистам «Новостей» и студентам медвузов. У самого Чжао от поклонов верблюжий горб на спине подрагивал, как порция свежемороженого тофу.
Байдай кланяться не стала. Смотрела она на это зрелище без особого интереса, если не сказать надменно. «Вливаться в коллектив» девушка и не собиралась. О вопросах смерти она имела собственное мнение, отличавшееся от воззрений соседей по палате. Дядя Чжао свирепо вытаращил на Байдай глаза и заиграл бровями, но это не возымело никакого результата.
Я же по большей части тревожился о том, получится ли у меня завершить поручение Байдай. Не водила ли меня девушка за нос?
10. Во избежание риска гибели и нации, и народа
Мне было важно узнать, когда у нас
