Убийца танков. Кавалер Рыцарского Креста рассказывает - Инго Мебиус

В конце июля 1944 года сражения за Кан для нашей 21-й танковой дивизии закончились. Соединение было снято с фронта и направлено в район южнее Кана для сбора и учета оставшихся сил. Снова дивизия была отправлена в резерв танковой группы «Запад».

Замысел Монтгомери состоял в том, чтобы в ходе нескольких подряд наступательных операций связать и блокировать в районе Кана танковые силы немцев.

И, надо сказать, связать силы ему удалось. На тот момент в район Кана были стянуты в общей сложности 7 немецких танковых дивизий и все батальоны тяжелых танков. Германское командование ожидало еще одну крупную наступательную операцию в районе Кана.

На западном участке 7-й армии, где немецкие силы противостояли американцам, было сосредоточено куда меньше немецких танковых частей. Но именно это направление стало решающим. Уже 18 июля 1944 года американцам после тяжелых и кровопролитных боев удалось овладеть городом Сен-Ло. Именно отсюда и начались 24 июля 1944 года задуманные ими массированные бомбовые удары по немецким оборонительным позициям, возымевшие катастрофические для немцев последствия. В последующие дни немецкий фронт под натиском американцев отодвигался все дальше, и 30 июля американцы были уже в Авранше. И на этом участке фронт вот-вот должен был рухнуть. Что не удалось Монтгомери под Каном, удалось американцам в районе Авранша.

Танковые части спешно изымали с канского участка для последующей переброски в угрожаемый район под Авранш. Одновременно Монтгомери в целях поддержки американского наступления 30 июля 1944 года начал новое наступление своих сил. Это наступление или операция «Блукоут» и вызвала необходимость переброски сил 21-й танковой дивизии.

В первые недели августа одно событие не успевало сменить другое. Монтгомери не ослаблял натиск в районе Кана, американцы расширили участок прорыва на западном участке фронта, контрнаступление немцев, замысел нанесения флангового удара по силам американцев, провалилось, фронт в Нормандии опасно истончался. Период позиционной войны кончился, теперь это была война маневренная. Наконец и Монтгомери мог рапортовать об успешном прорыве в районе Кана. Германский фронт вот-вот готов был рухнуть. В нескольких словах описанная здесь ситуация завершилась к середине августа 1944 года соединением британских и американских частей и образованием кольца окружения под Фалезом. Немецкий фронт оказался перед лицом катастрофы.

Сражавшиеся на разных участках части 21-й танковой дивизии также оказались подхвачены вихрем трагических событий, предшествовавших образованию котла у Фалеза. Не явились исключением и ударная группа Рауха и служивший в ней лейтенант Хальм.

«Нам была поставлена задача удержать силы противника на внешних границах кольца окружения в целях прикрытия отхода немецких сил. И снова меня отправили на поиски и доставку танков. Под огнем непрерывно атаковавших нас с воздуха штурмовиков и под обстрелом артиллерии мы сменили позиции. Внутри кольца окружения царил хаос. Личный состав частей рассеялся по местности и беспорядочно отступал. Судя по всему, была потеря управления войсками на всех уровнях.

19 августа 1944 года я от моего командира гауптмана Ретцера получил приказ перевести батальон на новые позиции. И вместе с водителем мы выехали. На тот момент я не знал расположения наших рот. Не было и возможности расспросить солдат в этом хаосе. Приходилось пробивать дорогу в потоке отступавших — солдаты, грузовики, танки, полевые вездеходы, легковушки… А мне срочно нужно было отыскать роты, прикрывавшие этот беспорядочный отход, скорее, бегство. По-другому не назовешь. Я в ужасе смотрел, как танк просто переехал легковую машину, и от нее осталась лишь груда спрессованного искореженного металла. Потом у нашей машины забарахлил мотор. Налетели англичане, и мы вынуждены были искать, где укрыться. Людские крики, горевшие машины и техника, страшный смрад в воздухе. Невозможно было ориентироваться. Вдруг куда-то исчезла и наша машина вместе с водителем.

А я понятия не имел о расположении наших рот. Враг неумолимо надвигался. И тут я заметил немецкий танк. Башенный люк был распахнут. Взобравшись на танк, я залез в кабину. К ужасу, я понял, что машина получила прямое попадание в башню. Погибший командир танка лежал на полу. Наводчик вопил, призывая санитара, взрывом его чуть ли не на куски разорвало.

Тут в танк забрался еще один солдат, и мы в тесноте сидели в кабине. Голова тяжелораненого покоилась у меня на коленях. Постепенно крики его слабели, а последние слова были о матери. Мы уже ничем не могли ему помочь.

По башне хлестнуло пулеметной очередью. Такое впечатление, что горохом по железу. Боже, только не еще одно прямое попадание. Водитель не получил ни царапины. Он запустил двигатель, и кое-как мы стали пробираться дальше.

Внезапно мотор заглох, и водитель устало произнес: «Все. Бензин кончился. Вылазим». Выбравшись из танка, мы огляделись. Где мы? Оказывается, еще пятеро солдат под защитой танковой брони семенили рядом. Мы все вдевятером спешно укрылись и стали думать, что делать дальше. Дождаться темноты, а уже потом пробираться дальше? Стало потише, весь хаос остался позади.

Нам нужно было, как стемнеет, пробираться дальше на восток. И мы стали пробираться, стараясь ступать как можно тише, скрываясь за толстыми деревьями и живыми изгородями. Потом до нас донеслись голоса. Американцы. Мы обошли их, стараясь держаться как можно дальше. Мы шли всю ночь, надеясь встретить кого-нибудь из своих. Светлело. Мы спрятались у какого-то ручья в кустарнике. Устали мы смертельно. Ночной рейд, да и события предыдущего дня свое дело сделали. Один из наших дежурил, остальные, прикрывшись ветками, улеглись спать. Вскоре и я провалился в сон.

Вдруг кто-то меня основательно пихнул в бок, и я раскрыл глаза. И увидел перед собой высоченного негра с автоматом наготове. «Get up!» — скомандовал он и едва я поднялся, как он стащил с моей руки часы. У него вся рука была увешана ручными часами. Мои товарищи уже все стояли, перебрасываясь словами с американцами. А я раздумывал, по своей воле они сдались врагу или же их просто захватили врасплох. Мы забрели в логово врага, и не было никакой возможности выбраться. Вокруг было тихо, ни намека на шум боя.

К счастью, на мне был маскхалат, поэтому американцы не разобрали, кто я по званию. Сдав личное оружие, я забрался в джип, где уже сидели остальные. Мысли неслись наперегонки. Неужели это все? Неужели для нас войне конец? Я не понимал даже, что эти мысли внушали — то ли облегчение, то ли озабоченность дальнейшей судьбой. Обрушившаяся на нас мощь противника не сулила ничего хорошего. Наша уверенность в победе здорово пошатнулась. И мы просто томительно ждали своей участи. Даже то, что мы попали в плен не к русским, а к американцам, настроения не улучшало. Было известно, что в канадских, польских, чешских и даже кое-где во французских частях армии союзников пленных не брали».

Уже 16 августа 1944 года Гитлер снял генерал-фельдмаршала Гюнтера фон Клюге с должности главнокомандующего войсками Западного фронта и поставил на эту должность генерал-фельдмаршала Вальтера фон Моделя. А 19 августа 1944 года Гюнтер фон Клюге решил свести счеты с жизнью. После снятия с должности своего предшественника генерал-фельдмаршала Герда фон Рунштедта и тяжелого ранения Роммеля Западный фронт терял уже третьего по счету генерал-фельдмаршала. Впрочем, с возникновением Фалезского котла был потерян Западный фронт в целом.

Два месяца немцы противостояли натиску союзных сил, нанеся англо-американцам чувствительные потери, в особенности в районе Кана. Однако Западный фронт был обречен. Хотя к 21 августа 1944 года и удалось вывести из кольца окружения под Фалезом от 20 до 30 тысяч человек, но от потерь вооружений и техники Третий рейх так и не смог оправиться до самого конца войны.

Уже 25 августа 1944 года войска союзников вошли в Париж. Остатки разгромленных сил немцев спешно отступали за Сену, однако стремительное продвижение сил союзников приостановилось по причине проблем с войсковым подвозом. Разумеется, это никоим образом не могло повлиять на ход войны в целом — она была безнадежно и окончательно проиграна. А для Гюнтера Хальма лично и вообще закончилась.

В части, где служил Хальм, он значился как пропавший без вести. Только в конце сентября 1944 года командир батальона гауптман Вернер Ретцер написал письмо родителям Хальма, в котором сообщил о том, что судьба их сына неизвестна. Читателю предлагается полный текст данного письма:

«Ретцер.

Гауптман и командир.

19 сентября 1944 г.

Многоуважаемый господин Хальм,

только сегодня я имею возможность сообщить вам о судьбе вашего сына. Кроме того, вплоть до сегодняшнего дня я пытался разузнать о постигшей его участи.