Машина знаний. Как неразумные идеи создали современную науку - Майкл Стревенс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Субъективистская критика научной объективности как пропаганды предполагает, что основная функция научной статьи состоит в том, чтобы собрать аргументы, проанализировать их и обосновать принятие или отклонение гипотезы. Предположение достаточно логичное: научные статьи часто принимают формат приведения аргументов в пользу той или иной гипотезы, и я действительно назвал эту форму общения «научным спором». Но это не вполне соответствует действительности. Научные статьи выполняют две важные функции. Ни одна из них не требует, чтобы ученые формулировали идеально объективные аргументы, однако уделяет большое внимание процессу стерилизации.
Одна из функций научных работ – выполнять роль ходов в научной игре. Стерилизация, накладывая ограничения на форму, которую могут принимать эти ходы, помогает сделать правила игры как можно более ясными и простыми, укрепляя тем самым процедурный консенсус современной науки. Стерилизованная статья содержит только результаты эмпирических тестов и демонстрации, которые та или иная теоретическая когорта объясняет (или приписывает им определенную вероятность). Поверхностная концепция объяснения, известная и принятая всеми учеными, определяет, какие аргументы и тезисы удовлетворяют этим критериям. Таким образом, правила написания качественной статьи так же просты, как правила игры в шахматы. Каждый ученый может быть уверен, что даже если его коллеги усомнятся в качестве его ходов, они не станут оспаривать их принципиальную допустимость. Уверенные в этом, они могут целиком и полностью отдаться состязанию.
Другая функция научных работ – архивная: они представляют собой постоянную фиксацию данных эмпирических исследований ученых. Стерилизация переводит эти архивы в кодифицированную форму, удобную для читателей, которые вполне могут разделять некоторые из предубеждений автора статьи. Стерилизованная статья, содержащая только результаты эмпирических тестов и пояснительные заметки об отношениях между этими результатами и одной или несколькими теоретическими когортами, подобна конструктору, который другие ученые могут использовать для построения собственных аргументов. Например, добавьте к статье о затмении высокий рейтинг правдоподобия для предположения о том, что бразильский астрографический телескоп исказил масштаб, занижая угол изгиба, и вы получите мощный аргумент в пользу теории относительности Эйнштейна. Добавьте, напротив, высокий рейтинг правдоподобия того, что снимки пострадали исключительно из-за размытия фокуса, и вы сделаете вывод, что телескоп предоставил полезную, информацию, доказывающую ньютоновский угол изгиба. Таким образом, рейтинги правдоподобия будут тянуть результаты в разные стороны.
Как следствие, каждый читатель накладывает собственные рейтинги правдоподобия на основу научной статьи, оживляя ее и делая соответствующие его личным убеждениям выводы, пропитанные субъективностью и, следовательно, серьезно различающиеся у разных ученых. Каждая эпоха, каждая исследовательская группа, каждый отдельный ученый интерпретируют научную литературу по-своему, а значит и значение накопленных научных данных меняется.
Вначале будет множество сомнений и разногласий, но по мере накопления доказательств неизбежно выяснится, что, какие бы ранги правдоподобия вы ни применяли к выводам, одна теория намного лучше остальных объясняет все данные наблюдений и опытов. Тщательное сохранение данных в стерилизованной форме сглаживает и ускоряет этот процесс бэконовской конвергенции.
Короче говоря, архивная функция стерилизованных работ состоит в том, чтобы фиксировать доказательства без предварительных предположений, работать своего рода криокамерой, готовой для использования будущими поколениями. Вы скорее прочтете роман, чем этикетки на пакетах для заморозки. Вот почему научные работы – в виде публикаций в журналах и выступлений на конференциях – такие же скучные, но при этом не менее важные, чем работы, посвященные внутреннему устройству науки.
Научный журнал, в котором был опубликован отчет Эддингтона о затмении – «Философские труды Королевского общества», – был основан в 1665 году; он считается старейшим изданием такого рода. С самого начала «Философские труды» приобрели характер архива объективных фактов, «огромной груды экспериментов». Томас Спрат, один из первых членов Королевского общества, сказал в 1667 году:
«Общество свело свои основные наблюдения в один общий фонд и поместило их в публичные реестры, чтобы открыто передать следующему поколению».
Официальное, публичное научное заявление должно касаться исключительно голых фактов и быть очищенным от личных мнений и незапятнанным целями автора, – таков идеал стерилизации. «Стремление к объективности» – название этой главы – сохранилось, как вы можете увидеть, с первых дней существования современной науки.
Риторика объективности эволюционировала. Во времена Спрата – первые десятилетия существования Королевского общества – авторы подчеркивали свое личное присутствие в лаборатории, используя активное повествование от первого лица, чтобы рассказать о том, что происходило на их глазах. Они наполняли повествование многочисленными деталями, имеющими достаточно малое значение, стремясь дать своим читателям ощущение, что они сами находятся рядом с экспериментатором, наблюдая явления своими глазами. Яркий пример – отчет физика Роберта Бойля:
«Мы взяли тонкий стеклянный цилиндр очень необычной формы, почти метр в длину, с отверстием в половину сантиметра в диаметре, а не толщиной с человеческий волос; этот цилиндр, герметично запаянный с одного конца, с другого был заполнен ртутью…»
Пожалуй, на этом моменте позволю себе прервать цитату. Как точно отмечает историк Питер Дир, цитирующий этот отрывок, такой стиль с огромной силой передает «правдоподобность отдельного события».
Немного осталось от этой манеры изложения к моменту публикации отчета Эддингтона о затмении столетней давности. Он описывает ряд несущественных деталей, таких как названия кораблей, на которых плыли члены его команды, растительность острова Принсипи и климат («очень влажный, но не нездоровый»). Современные научные публикации, напротив, демонстрируют свою объективность безжалостным исключением любых подобных отклонений от основной темы.
Изменениям подвергся не только стиль письма, но и, что гораздо важнее, стандарты содержания. Методы статистического анализа в отчете Эддингтона о затмениях хотя и являются надежными, несколько неформальны и изложены непоследовательно. Что еще более важно, в статье прямо утверждается, что данные бразильского астрографического телескопа «имеют гораздо меньший вес», чем другие, – замечание, равносильное косвенному заявлению о ранжировании правдоподобия. Современная практика может варьироваться в зависимости от дисциплины и конкретного журнала, но в наши дни вы вряд ли найдете в серьезной публикации подобные признаки ранжирования. Сейчас мы наблюдаем долгосрочную тенденцию ко все более тщательной стерилизации, к методам представления данных, при которых результаты эмпирических тестов выставляются непосредственно перед читателем, без явной интерпретации автора.
Новые идеи и технологии всегда давали надежду на максимально полную реализацию идеалов объективности. С появлением фотографии в XIX веке открылись новые перспективы преодоления субъективности, характерной для фиксации наблюдений посредством описаний или рисунков. Найдите способ достаточно четко сфотографировать тонкую структуру мозга, например, и
