Наследие Божественной Орхидеи - Зорайда Кордова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Указав в окно, Рианнон произнесла:
– Это она! Mamá!
Татинелли улыбнулась, хотя каждая частичка ее тела ныла. Никто не понимал причины этой боли. Когда она обратилась к врачу, ей сказали, что у нее все в порядке. Это ее фантазии. Но когда она двигалась, ей казалось, она собрана из старых проржавевших металлических деталей. Как будто проблем со здоровьем было мало, Татинелли казалось, что ее кто-то преследует. Похоже, в это тоже никто не поверил. Зато теперь, когда они оказались в Четырех Реках, где воздух был напоен ароматом диких цветов, она успокоилась. Ей хотелось думать, что проблемы остались позади. Жаль, что она не навестила отца раньше, в тот же день. Может, из-за нее он опоздал бы на работу и его не сбил бы грузовик. Слезы снова покатились по ее щекам, но их осушил прохладный ветерок.
Она протянула руку Рианнон.
– Да, малышка. Это Mamá Орхидея.
Голос Рианнон звенел, как колокольчик на ветру. Стрекозы залетали в машину, тыкались в ее розу, разгуливали по плечам, гнездились в завитках ее волос, словно она была сказочным подменышем, вернувшимся домой.
Салливаны припарковались у дома, где на крыльце их ждали Реймундо с Маримар. Растущее рядом дерево отбрасывало длинную тень. Когда они припарковались, стрекозы умчались к высокой траве на холмах.
– Рада вас видеть, – сказала Татинелли, крепко обнимая кузенов. Она немного приободрилась, как будто Реймундо отдал ей часть своих сил, а Маримар поддержала ее.
Некогда было сожалеть о том, как редко они виделись за эти годы. Как прискорбны были обстоятельства. Рианнон выпрыгнула из машины. Она была в ярко-зеленом платье, цвета молодых листьев, цвета тугого розового бутона на ключице Маримар, который так и не расцвел.
Маримар не удержалась от смеха, когда девчурка обняла ее за ноги. Рианнон тараторила со скоростью тысяча слов в минуту. Ее любимый цвет – изумрудно-зеленый, она учится во втором классе. Любимые предметы – естествознание и чтение. Она обожала истории, которые сочиняла ее мать, сказки о волшебных холмах и речном чудище, о дальних краях, где никто из них не бывал. Она боялась темноты, но только когда оставалась одна. Ей хотелось вырасти, чтобы дотянуться до цветов на высоком дереве. Она слышит, как дерево плачет. А они слышат? Может быть, там внутри кто-то сидит?
– Ты слышишь дерево? – спросил Рей. В его резком тоне прозвучало не столько недоверие, сколько ревность. – Мы никогда ничего не слышим. Мы покончили с этой ерундой.
Майк потрепал дочь по голове.
– Она думает, что деревья разговаривают с ней. У нее богатое воображение.
Рей изобразил улыбку.
– Да уж, богаче некуда.
Но Рианнон уже потеряла интерес к своим родственникам. Указав на синего петуха, она спросила:
– Мамочка, что делает этот петух?
– Габо откладывает яйцо, дорогая.
– Теперь его зовут Джеймсон, – сказала Маримар.
Подняв голову к дереву Орхидеи, Рианнон подождала, словно вслушивалась, и потом рассмеялась.
– Орхидее не нравится, что ты поменяла ему имя.
Маримар побледнела.
– Что?
– Зачем ты это сделала? – спросил Рей.
Маримар, защищаясь, пожала плечами.
– Он выпил целую бутылку виски «Джеймсон» и издох. Я даже похоронила его, но на следующий день он снова был здесь, устроился на корнях Орхидеи.
– У него девять жизней, как у кошки? – спросила Рианнон.
– Да, дорогая, – ответила Татинелли, потому что, скорее всего, так и было. – Он воскресает в четвертый или пятый раз.
– Я пожалею, что спросил об этом, – сказал Майк, засовывая руки в карманы. Несмотря на прохладный ветерок, он вспотел. – Но как этот петух откладывает яйца?
– После пожара Джеймсон стал совершенно синим и начал откладывать яйца, – объяснила Маримар. – Я больше не покупаю яиц. Правда, желтки у них зеленые, но я быстро привыкла.
– В самом деле? – Майк нервно рассмеялся и почесал сухую кожу на голове.
– Входите, – пригласила Маримар. – Я обзвонила всех, они скоро приедут.
Когда Салливаны последовали за ней, Майк отметил, что Маримар выглядит как в девятнадцать. Хотя она сменила рваные джинсы на хлопковые платья, придававшие ей сходство с духом ветра в высокой траве, она по-прежнему носила тяжелые кожаные ботинки, которые сняла у входной двери. А вот Реймундо изменился. Стал более мускулистым и таким красивым, что Майк, краснея и смущаясь, не мог отвести от него глаз.
Маримар принесла им кофе в новую гостиную. Все в доме было новым. Новая отделка. Новая краска. Новые обои. Некоторые вещи пережили пожар, но сильно пострадали. Документы и фотографии, которые Маримар вставила в рамки, занимали всю стену. Татинелли улыбнулась, глядя на висевшую над камином картину с подпалиной внизу. Она подумала, что пятно напоминает лицо мужчины или те пятна, которые показывают клиентам психиатры. Она положила крупные куски сахара в свой кофе с молоком, крепкий и свежий. Но сам кофе был другим. Не следовало ждать запахов и вкусов Орхидеи, раз Орхидеи здесь больше нет.
– Жаль, что так вышло с твоим отцом, – сказал Реймундо, плеснув бурбона в свой кофе.
– Жаль, что так вышло со всеми, – ответила Татинелли. – Отец завещал, чтобы его кремировали, а прах развеяли над рекой, где Орхидея рыбачила в детстве.
Маримар недоуменно нахмурилась.
– Я помню, как-то в День благодарения твой отец сказал, что бабушка стала такой злой из-за рыбалки.
– Так бы ему хотелось. – Татинелли усмехнулась. Она чувствовала себя гораздо лучше, боль в костях утихла. Настолько, что она задалась вопросом, не были ли приступы боли вызваны страхом и тревогой. Она была настолько напряжена, что ее тело восстало против нее. – А что с тетей Флоресидой и Пенни?
– Их похоронят здесь, на семейном кладбище, – объяснила Маримар.
Татинелли кивнула. Она обернулась на громкий крик, донесшийся из открытого окна. Рианнон бегала по нестриженой траве, гоняясь за Джеймсоном и стрекозами.
– Пойду составлю ей компанию, – объявил Майк и, извинившись, оставил свою пустую нетронутую чашку на столе.
Татинелли смотрела, как он уходит, и почувствовала, когда он поравнялся с ней, ласковое прикосновение его руки. Затем ее лицо посерьезнело, и, наведя указательный палец на своих кузенов, она с видом заговорщицы спросила:
– Ну, что будем делать?
– Не знаю, – пробормотала Маримар, покусывая розовую кожу большого пальца.
– Майк мне не верит. Но я видела, как за мной следил мужчина.
– Мы тебе верим, – сказал Рей, отхлебывая кофе из чашки с золотой гравировкой, изображавшей луну и звезды. – Я видел его. Фигуру. Не пойму, кто он такой.
– А он… я не знаю… светился? – У Татинелли
