Наследие Божественной Орхидеи - Зорайда Кордова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда он показал картины Эдди, тот сказал только: «Интересное направление», – таким тоном, словно был одновременно смущен и немного испуган.
Как мог Рей объяснить, что не контролирует собственные руки?
Он не сказал своему бойфренду, что на несколько ночей отключался.
Когда он проснулся три дня спустя, картина была закончена. Он коснулся розы на запястье и вспомнил слова бабушки. Нарисуй мне еще одну. Он рисовал последние семь лет, так что же происходит с ним сейчас?
Ему захотелось выйти. Воздух был не по сезону холодным, но он застегнул толстовку и воткнул наушники. Музыка и аудиокниги помогали ему отгородиться от внешнего мира. Холодный влажный воздух пронизывал его до костей, когда он шел по дороге от 125-й и Пятой авеню, а затем вниз вдоль Центрального парка. Ему нравилось наблюдать закат над водохранилищем.
Когда он повернул на 92-ю улицу, на углу показалась высокая фигура, которую он видел в своем окне. Рей бросился бежать, расталкивая бегунов и туристов, меся ногами гравий. Слева от него мерцала спокойная мутная вода, в отдалении мелькали тени. Куда он мог бежать? В Четыре Реки, подумал он, и как только ему на ум пришли эти слова, он открыл рот, чтобы рассмеяться, но изо рта вырвался крик. Рей оглянулся и увидел радужную вспышку на фоне тени, затем свернул с беговой дорожки, чтобы попасть на Вест-Сайд. Мускулы ног горели, а подошвы кроссовок начали дымиться. Он снова отключился, а когда открыл глаза – оказался на проезжей части, кругом непрерывно сигналили машины. Конный полицейский поскакал в его сторону. Рей не слышал ничего, кроме сирен и ревущих клаксонов. Офицер потерял контроль над лошадью, и животное, взбрыкнув, лягнуло Рея в грудь.
Рей впервые в жизни очнулся в больнице. Он дотронулся до своей розы, опасаясь за нее. Опасаясь, что, если она исчезнет, он потеряет свое мастерство, и Эдди, и безымянных людей, которые хотели… нуждались в нем.
Но цветок был на месте.
Эдди не находил себе места у его постели. Его волосы казались скорее серыми, чем серебристыми, пока он метался между «О чем ты думал?», «Я позвоню своему психотерапевту. Он пропишет тебе хорошие лекарства» и «Малыш, ты уверен, что с тобой все в порядке?»
– Клянусь, не помню, как я туда попал, – ответил Рей, и это было правдой.
Эдди глубоко вздохнул.
– Я не знаю твоего пароля, а последние несколько часов твой телефон просто разрывается.
Рей почувствовал укол вины. Двадцать три пропущенных звонка от Маримар, один за другим. Его охватил озноб, когда он поднес телефон к уху. Сам звук ее голоса вызвал у него слезы.
– Эй, Татинелли кто-то преследует, и она едет сюда с Майком и Рианнон. Точно! Тебе надо перестать быть знаменитым художником и приехать в нашу глушь, пообщаться со своими двоюродными братьями и сестрами. Люблю тебя, неудачник.
Он почувствовал невероятное облегчение. Она в порядке. Они в порядке. Он включил следующее сообщение.
– Ох… Tío Феликс умер. – Он слушал тишину, пока она что-то искала. – Автомобильная авария. Я тебе перезвоню.
– Рей, tía Флоресида скончалась, – было в следующем. Ее голос прерывался. – Она утонула в ванне. Заснула. Ее нашла Пенни. Я пытаюсь связаться с ней. Хуан Луис… он на другой линии.
Рей быстро перешел к следующему сообщению. Он должен был услышать ее голос. Он цеплялся за это, даже когда Эдди пытался вмешаться, задавая вопросы один за другим.
– Пенни, – сказала Маримар так тихо, что ему пришлось прослушивать сообщение снова и снова, чтобы убедиться, что он понял.
Еще одно сообщение.
– Татинелли только что приехала.
Потом еще одно.
– Пожалуйста, скажи, что ты не берешь трубку потому, что ты знатный мудак, а не потому, что что-то случилось. Скажи, что все хорошо.
И наконец просто:
– Рей.
С ним было не все хорошо. С ним не будет все хорошо. Он проверил время каждого сообщения, все они были сегодняшними. Все это время он не обращал внимания на свой телефон и каким-то образом оказался посреди улицы, убегая от чего-то. От того, о чем предупреждала их Орхидея? Неужели это было здесь?
– Подожди, куда ты? – спросил Эдди. Когда он беспокоился, морщины вокруг глаз и губ становились заметнее. Он смотрел, как Рей бесшумно одевается, потом загородил дверь своим телом.
– Рей, поговори со мной.
– Я не могу объяснить. Мне надо домой. – Он, конечно, имел в виду другой дом.
Эдди вернулся в их особняк в Гарлеме, но не нашел там своего Реймундо. Рей отправился прямо в аэропорт и не останавливался, пока не вернулся в Четыре Реки, потому что не знал, что с ним произойдет, если он притормозит.
16. Мысли сказочной девочки
Майк Салливан помнил, как впервые оказался в Четырех Реках. Ему не хотелось обижать Татинелли, но он никак не мог взять в толк, почему ее семья подняла такой шум из-за пожара. Дом, пусть и внушительный, нуждался в срочном ремонте. Спросить его, так пожар принес больше пользы, чем вреда. Однако его никто не спрашивал.
Таких неблагополучных семей, как Монтойя, просто не должно существовать. К счастью, их маленькая компания была идеальной. Татинелли, Рири и он. Хотя он предпочитал, чтобы они проводили каникулы втроем, они поочередно встречались со своей родней в Техасе: один год – с ее, другой – с его. Он сомневался, что сможет выдержать еще одно полномасштабное воссоединение семьи. Но Татинелли всю неделю места себе не находила, из-за новостей ей казалось, что за ней следят. Он просил ее не смотреть телевизор перед сном, но она его не слушала. В любой точке Соединенных Штатов они селились в самом безопасном районе. За ней не могло быть никакой слежки.
Вдобавок на северо-западе Тихого океана разбушевалась метель, а у него еще оставалось несколько дней от отпуска, которые ему хотелось провести со своими обожаемыми девочками. Он не сразу остановил свой выбор на Четырех Реках. На самом деле в поисках лучшей погоды он собирался проехать мимо городка к побережью Мексиканского залива, но тут начались эти ужасные звонки.
При виде дерева Майка до самых костей пробрал озноб. Как человек мог превратиться в дерево? Хотя он видел это собственными глазами, но в глубине души отказывался в это верить. Тогда он сказал полицейскому, что спал, но он солгал. Ему пришлось солгать. Не мог же он официально заявить, что видел то, что видел! Это противоречило всем законам природы. Семье Монтойя пора прекратить эти безумства. Во всяком случае, теперь, когда Орхидея умерла – да будет ей земля пухом, – они могли бы отказаться от своих выдумок и историй.
Он бросил взгляд на Рианнон в зеркало заднего вида: малышка чуть не кувыркнулась с сиденья, пока их розовый «Жук»
