Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот теперь Альфонсо протрезвел окончательно, быстро осмотрелся по сторонам, проверил кинжал, достал из под сиденья арбалет – в колчане было всего четыре стрелы, и это было печально. Интересно, подкуплена ли стража?
Когда раздался свист, Альфонсо был к этому готов, держа на коленках заряженный арбалет – все четыре стрелы ушли в магазин, так что даже колчан не понадобился. Разбойники хлынули со всех сторон с бесовским рыком, воем и криками, да и на людей были мало похожи: кто волосатый полуголый, кто в лохмотьях, кто то с тряпкой на голове, кто то в кожаной куртке. Вооруженные чем попало: дубинками, мечами, саблями с кривым от жизни, а не от задумки кузнеца, лезвиями, какими то ножами – такими ржавыми и убогими, что Альфонсо невольно почувствовал себя оскорбленным от того, что его пришли убивать какие то отребья. Отребья облепили стражу, пытаясь их скинуть с лошади и уничтожить, впрочем, что они пытались сделать, было вообще не понятно: нападение было похоже на бегущее стадо лосей, больше мешающих друг другу, чем достигающих цели, какой бы она ни была.
К чести королевской стражи, одни из лучших солдат страны не растерялись, и полудикие лешие, выкатившиеся из леса, врезались в железный забор из щитов, копий и отваги, отчего тут же половина дикарей полегла на месте.
Дверь кареты распахнул разбойник – довольный, беззубый, жутко смрадный и волосатый с минимумом одежды на поясе, вооруженный палкой (ПАЛКОЙ, черт его дери!!) и зарычал. Он тут же получил стрелу между глаз, причем, прежде чем упасть, закрыл дверь обратно, инстинктивно закрываясь от удара, хотя было уже поздно, и улегся под дверью кареты широко раскинув руки.
Альфонсо брезгливо поморщился, выглянул в окно и понял: дело плохо. Охранники рубились на славу, но лес продолжал кровоточить разбойниками, и вскоре из десяти стражников, пятеро легли на землю. Наполовину высунувшись из переднего окна, Альфонсо стегнул лошадей по крупу – кучер сразу после нападения куда то сбежал – и лошади понесли вперед, сбивая разбойников с ног, качественно уничтожая карету бешеными скачками по кочкам, превращая ее в маслобойку, где Альфонсо был кусочком масла, прыгая по полу и мучительно лязгая челюстью.
Оставшиеся пятеро стражников скакали за ним, оставив нападающих позади. Неужели отбились?
Мысль о том, что в любой нормальной засаде поперек дороги должно лежать поваленное дерево, отрезающее путь к бегству, пришла Альфонсо раньше, чем он в него врезался. Взбешенные лошади, перепрыгивая через огромный ствол, подняли переднюю ось кареты над землей оглоблями, отчего она ударилась ими о дерево со страшной силой. От удара упряжка лошадей вырвала всю переднюю стенку кареты, и понеслась к горизонту, а резко оглохший Альфонсо вылетел на улицу, кувыркнувшись через голову сквозь ветки поваленного дерева, с арбалетом в руках, которым и получил по зубам приземлившись на коленки. Долго скулил он от боли, не смея двигаться, чтобы ненароком не потревожить ушибленные ноги, долго пятеро королевских стражей держали оборону, возведя собой стену из мертвых тел, защищая доверенное им лицо с нечеловеческой отвагой. Но силы их были на исходе, и Альфонсо, пока есть время, бросив их, сбежал в лес.
Боль в коленях была жуткой – словно их полосовали раскаленным ножом, и долго так бежать он не мог. Со здоровыми ногами удрать в лесу от преследователей было бы проще жареной картошки, но сейчас Альфонсо уже начинало мутить от боли, и он просто упал, выбрав кустарник погуще и стараясь не заорать. Видимо, стражники кончились, поскольку наполняя диким криком девственную тишину леса, разбойники ломились сквозь чащобу леса, ломая по дороге ветки, продираясь сквозь кустарник, скашивая мечами траву, матерясь и переговариваясь между собой, как на пикнике. Кого то даже рвало в кустиках.
– Он не мог далеко уйти, – кричали поблизости, – ищите его. За его башку дают сто тыщ на рыло!
– Твари сколько наших положили, – рычал кто то вдалеке, я сам лично найду его – кишки выдерну и на палке…
Что там будет с палкой Альфонсо не расслышал, он услышал главное- целиком он им не нужен, достаточно будет головы, а это значит, что драться нужно будет до последней капли крови.
– Ну, скоты, один я здесь не лягу, – злобно скрипел зубами Альфонсо, чувствуя, как закипает кровь от охотничьего азарта, даже стало весело – по злому весело, захотелось драки и крови. Инстинкт убийцы, испокон веков вырывающий у смерти свое право на жизнь, пульсировал в мышцах, сжал плотнее челюсти, приготовил все тело к смертоносному броску. Пока, правда, смертоносное тело тщательно пряталось в кустах, но к броску оно было готово.
Разбойники не давали себе труда скрываться – топот их был слышен за километр, и обыскивали лес они по всем правилам охоты, в том смысле, что делали все так, как не надо было делать. Не надо было расходиться так, чтобы не видеть друг друга, орать на вес лес, думать, что ты бессмертный и не ждать опасности. К лежавшему в кустарнике Альфонсо приближались двое, но один рявкнул второму, что нечего, мол, толпой ходить, и выгнал его подальше, заставив Альфонсо облегченно вздохнуть. Разбойник не дошел до кустарника метров пять, достал фляжку из тыквы, спустил штаны и осуществил круговорот воды в природе, принимая дар природы, одновременно отдавая природе сдачу. Содержимое фляжки маняще булькнуло, Альфонсо облизнулся – он только сейчас понял, как пересохло у него в горле. Он быстро осмотрелся – нет ли кого поблизости; быстро распрямилась тетива арбалета, быстро долетела стрела до горла разбойника, только падал тот долго, держась за шею, удивленно глядя на Альфонсо, который выдирал флягу у него из рук.
Альфонсо сделал смачный глоток из фляжки, выплюнул то, что пил – это оказался самогон. Они еще и пьяные! Никогда в лесу не следовало пить что то крепкое – это Альфонсо знал назубок. И залпом выпил всю фляжку до самого дна. Как ни странно, в критической ситуации самогон не подействовал так, как должен был подействовать, но ушибленные колени притихли настолько, что позволили почти без зубовного скрежета оттащить тело и спрятать в траве.
Стрела не пробила горло насквозь- она застряла в позвоночнике шеи, выдергивалась с хрустом, пришлось еще помогать кинжалом – кромсать горло, разбрызгивая в стороны холодеющую кровь, но в конечном итоге извлеченную стрелу снова можно было использовать. Оставаться на месте было опасно, по этому, став слухом, зрением и самой концентрацией, при этом пригибаясь, двинулся Альфонсо
