Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков

– Истинно ли? Хорошее, не хорошее, увидит история. А парень твой, ходок, прямую связь с лесом имеет.

От того, что Минитэка так открыто об этом говорит Боригу, Альфонсо не поверил своим ушам. А после сказанного Боригом не поверил своим ушам вторично, только теперь с еще большим удивлением:

– Лес средоточие зла, только в головах ваших. Легче отгородиться от страшного, назвав злом, чем узнать страх и победить его. Ваши священники быстры на язык, ведь чтобы что то сказать, не нужно прилагать таких усилий, как если бы нужно было что то сделать, а религия не требует доказательств, религия требует послушания.

– Ты не изменился, Бориг, – усмехнулся Минитэка, – все так же хочешь, чтобы Бурлидо поджарил тебе пятки. Что ж, рад был повидаться.

– Идем, – сказал он Альфонсо, – нас ждет переворот.

14

У Минитеки был огромный замок – сродни амбициям владельца, со множеством гулких коридоров, огромных зал, с массивными колоннами, которые держали сводчатые потолки. Бросалась в глаза роскошь каждого помещения: роспись на стенах перламутровыми красками, картины, янтарь, серебро, и, конечно же, огромное количество золота. Альфонсо эту страсть к золоту не понимал – для оружия, оно слишком мягкое, и чего с ним делать, кроме как носить на пузе в виде цепи и хвастаться, он не знал. Мимо янтарных панелей с резным орнаментом он проходил совершенно спокойно – вот уж смолы он насмотрелся в разном виде, тем более от липких деревьев, смола которых приклеивала жертв к стволу намертво и медленно пожирала, пуская в несчастную ростки.

– Итак, граф, твоя задача – настроить толпу людей против короля, – сказал Минитека, раздражающе постукивая жирным пальцем по дорогой столешнице своего огромного стола – разозлить их, поднять восстание. Как только королевская стража – большая ее часть – покинет замок, отряды солдат, во главе с верным мне виконтом Леговски штурмом захватят замок короля, убьют его и всю его семью. Как только это случится, войска Степи пересекут границу страны, присоединят земли Эгибетуза к своим землям. Король Степи Алкер не пожалеет ни титулов, ни власти для тех, кто окажет ему услугу, и у тебя будет все, чего ты захочешь: власть, деньги, твоя садовница, титул.

Минитэка замолчал резко, как будто в его легких кончился воздух. Он понимал, какие терзания происходят в голове у Альфонсо, точнее, думал, что понимает, поскольку когда то, сделав свои еще не опытные, робкие шаги в карьере предателя, он сам эти чувства испытывал. На самом деле мысли Альфонсо были далеки от смятения, жалости к незнакомым людям, гибели чужой страны, смерти Аэрона, который вообще ничего хорошего для него не сделал. Он смотрел на пламя камина, на то, как жаркие языки его поглощают росшее годами деревья, никогда не насыщаясь, разрушая тонко настроенный организм и думал о том, где же он, тогда в лесу, свернул не туда. С какого момента прекрасная жизнь ходока превратилась в жизнь человека, задачей которого было способствовать уничтожению целой страны.

– Это все ведьма, – пришел он к неожиданному выводу, – это ее проклятье, с ее поцелуя в лесу вся моя жизнь полетела к чертям.

– У нас все готово, – убил тишину Минитека спокойным, даже вроде бы, уставшим голосом, – и начинать будем завтра с утра.

На стол перед первым советником запрыгнул (не с первого раза и не без труда) огромный котяра, посмотрел на Альфонсо, потом повернулся к нему задом, задрал хвост и, подогнув короткие лапы под свой висячий живот, шмякнулся на стол явно быстрее, чем изначально планировал, потому что крякнул, когда приземлился. А потом он заурчал, и начал царапать когтями стол, стоивший больше десяти среднестатистических домиков в Среднем городе, за что и получил в награду ласковое поглаживание между ушами второго, после короля, человека страны. Кот заурчал еще сильнее, почти захрипел.

– Что будет, если народ не взбунтуется? – спросил Альфонсо. – Что если их все устраивает?

Голос его повис в тишине, и повис надолго, лишая надежды на ответ, и когда уже Альфонсо забыл свой вопрос, мысленно мечтая выбраться из этого каменного хранилища огромного Минитэковского эго на свежий, уже глубоконочной воздух, то вдруг заговорил:

– Вот смотри, граф это – народ, – и Минитека показал на кота, который даже приостановил процесс наведения гигиены между своими задними ногами, и вопросительно посмотрел на хозяина.

– В каком смысле, Ваше превосходительство? Такой же жирный? Чего то я жирных особо то и не видел, особенно в Нижнем городе, – не понял Альфонсо.

– Ваша светлость, запомни, дикарь из леса. Нет, не жирный, кота зовут – Народ. Я нашел его в подворотне и раз покормил – куском хлеба, который он сожрал даже не прожевав. Потом я взял его себе и кормил – сначала простой рыбой, потом вареной, потом мясом, теперь он ест только вареную куриную грудку и, знаешь что? Воротит нос и от нее, она ему надоела. Я дал ему все, и в благодарность – постоянное мяуканье, поскольку он думает, что я обязан его кормить, хоть я и дал ему кусок хлеба из жалости. Он ленив, неблагодарен и вечно недоволен.

Альфонсо посмотрел на кота нехотя, как то это получилось само собой, и отметил про себя, что может быть Народ ленив и неблагодарен, но он явно не недоволен. Блаженство прописалось на его морде до такой степени, что отражалось даже в кончиках усов, и сильно захотелось по этой морде треснуть – слишком она раздражала своим блаженным выражением.

– Люди тоже такие же – вечно ноющие, вечно недовольные, им всего мало. Они должны заплатить за свои желания, понять, что блага жизни не плывут к кому то сами по себе и никто не обязан о них заботиться, кроме них самих.

– Ну не знаю, Ваше пре…светлость, – усмехнулся Альфонсо, – вот вашему коту плывет…

– Он животное, он не человек – голодных людей не подбирают на улицах, не кормят просто так. Тем более, посмотри на эту мордаху…

Альфонсо на мордаху не смотрел – Народ повернулся к нему задом, и на то, что он ему показывал, смотреть не хотелось. Завтра, если все получится, начнется бунт, погибнет множество людей, страна захлебнется в крови и завалится трупами, а они обсуждали кота.

– Людям нужна война, чтобы они не наглели, чтобы поняли, насколько может быть хуже, чем сейчас, чтобы поспали на голой земле, пожрали гнилой картошки и поняли, как хорошо они живут сейчас. Да, Народ? Выгнать тебя снова на улицу, чтобы ты снова вспомнил вкус сухой корки хлеба? До завтра ты свободен, граф.

Альфонсо поклонился, и, поворачиваясь, чуть не врезался в пришедшего его проводить дворецкого. Ступая по гулким лестницам этого огромного, для одного человека, замка, он думал о