Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Наверное, в наше время невозможно такое, – думал Альфонсо, – но в будущем, лет через двести… Люди станут мудрее, честнее и точно перестанут думать только о том, как бы одеться побогаче и пожрать посытнее.
Стеклянные дворцы Волшебного города, города, где каждый может получить все, что захочет, едва махнув рукой, всплыли в его воображении сверкая на солнце громадами замков. В нем нет вшей и блох. Нет нищих и прокаженных, бродящих по улицам. Там не нужно бежать к реке, чтобы набрать воды, бежать в лес, чтобы разжечь печь в избе, гнуть спину в огороде, чтобы поесть. Там в каждом доме – шелковая кровать.
Что вообще еще нужно человеку?
Центральная площадь была забита людьми до отказа – было воскресенье, день, когда глашатый короля зачитывал указы, чаще всего нехорошие, и Альфонсо понял, почему Минитэка так торопился: сегодня зачитывался указ о повышении податей в казну, и так непомерных для большего числа ремесленников и крестьян, день, когда люди становятся злыми. Голос глашатого погряз в ропоте толпы: слышались сначала робкие, неуверенные единичные голоса, но постепенно их становилось больше, они становились громче и громче, разрастаясь, как огонь свечи на сухой соломе, и вот уже указ не было слышно. Отчетливо слышались проклятия, пока не известно кому, но стража напряглась, схватилась за мечи.
– Люди!! Доколе нас будут обдирать, как липку!? – возопил в толпе голос – несомненно проплаченный пособниками Минитэки, – детям малым жрати нечего, все забрали нехристи!!
Реакция была очень бурной, площадь захватил вихрь негодования, и Альфонсо уже начало казаться, что бунт начнется без него, но он недооценил ту громадную пропасть между человеческим нытьем и действиями. Железным клином вонзившись в толпу, стражники вычислили крикуна, вытащили на трибуну, привязали к колоде, принялись бить палками по спине.
–Люди-и-и-и, – визжал крикун, но люди мигом затихли, стояли и смотрели на наказание молча – никто не решался быть вторым, а действовать всем одновременно мешал старый, добрый животный страх. Вот если бы не высказанная злость убивала, то Аэрон давно бы уже был в гробу, но крики ярости сквозь толстые стены в замок не проникали.
– Твой выход, граф, – сказал Альфонсо барон, (Альфонсо забыл его имя) сидящий с ним в карете, призванный проследить за исполнением условий договора, – толпа должна взбунтоваться, и ты должен ее к этому подтолкнуть.
–Я знаю, что я должен делать, – буркнул Альфонсо.
–Только не знаю как, – добавил он про себя, уже выйдя из кареты.
Альфонсо прошел к противоположному краю площади, подальше от глашатого и стражи, совершенно не зная, что сказать. Точнее, ему примерно накидали текст, который он должен был говорить, но стройное здание красивой речи развалилось под ураганом странных ощущений и дурацких мыслей, не запомнившихся, но удивительно разрушительных. Толпа глупа, жестока, многолика, податлива на пустую болтовню, но не стабильна в настроении, опасна и непредсказуема. Альфонсо выбрал себе место у небольшого винного кабака, залез на стоящую на торце бочку с вином и перестал видеть отдельных людей, только серую, злобную лужу , которая смотрела на него сотнями глаз с надеждой, что он сделает их жизнь лучше, и им не придется для этого ничего делать самим.
– Люди. Меня зовут Альфонсо дэ Эстеда, я монах Ордена света, спаситель рода королевского, победитель черных птиц, и…
И тут регалии кончились.
– И все, – выдохнул Альфонсо. – Мой орден призван защищать люд…э…народ…э…людской от нечисти всякой и угнетения. То, что я увидел здесь – нищета, голод, рабский труд, в то время, как в замке пируют, выбрасывая свиньям…э…свиней, в то время, как в нижнем городе дети обирают трупы…
– Зачем же ты спас угнетателей наших? – крикнул кто то из толпы. – Если ты за нас, зачем королевскую семью сохранил?
– Случайно, – злобно рявкнул Альфонсо.– кто ж знал, что вы тут как грязь для них. Я призываю вас восстать, бороться за свою жизнь, показать королю, что с ним нужно считаться! Точнее ему с вами нужно считаться…Хватит горбатиться на зажравшихся вельмож, возьмитесь за мечи и скиньте с себя ярмо гнета и… нищету.!
Последние слова Альфонсо прокричал как можно громче, полагая, что так лучше подействует на людей. Вроде бы концовка получилась более-менее сильной, но после нее создалась мертвая тишина. Искра революции потухла в сыром мхе человеческого страха сделать первый шаг, зато глашатый очнувшись от изумления, крикнул на всю площадь:
– Измена!! Измена!! Что стоите, остолопы, схватить изменника!!
Железные зубы стражи врезались в тело толпы, расталкивая людей направо и налево; черные полосы латников чертили свои линии к Альфонсо, напоминая прыгающих змей, ползущих в траве. Ему аж зубы свело от злобы – ни один из толпы не пошевелился помешать страже, почтительно расступаясь перед ней.
– Мало вас стригут, бараны, – крикнул он толпе в порыве ненависти, – мало с вас шкур спускают. Живете как скоты, трясетесь над своей убогой жизнью, а свою правду железом каленым надо завоевывать. Мало с вас налогов дерут, ваше место в канаве, ваш корм – отбросы, а смысл ваших жизней – дохнуть за зажравшихся дворян, отдавать им своих дочерей на потеху, а сыновей – на войну, чтобы они там за их богатство умирали…
Альфонсо еще много бы чего мог сказать, но стража уже почти приблизилась, и надо было уходить. Куда – не известно, ведь карета с бароном скрылась, как только раздались крики о измене, а люди вокруг все таки разозлились, только не на того, на кого надо было злиться.
– Иди сюда, монах, сейчас мы тебя к создателю отправим, – раздались вокруг злобные выкрики, потянулись руки к бочке, стараясь схватить оратора за ноги и скинуть вниз, похоже, тут и стража подойти не успеет. Шальная мысль мелькнула мгновенно и пропала, но оставила яркий след идеи в голове: резким движением кинжала Альфонсо выдернул пробку из бочки, спрыгнул с нее так, чтобы она опрокинулась. По площади поплыл сладкий вкус винограда, помешательства, пьяного угара и веселья: хлынувшее вино из бочки было хорошим, дорогим, и вызвало настоящую драку в желающих его пригубить. Передние отбивались от задних, задние напирали- толкучка создалась такой, что в ней даже стража потерялась , нескольких латников уронили, и прижали ногами к земле так, что те уже не могли подняться.
Альфонсо ринулся в кабак, ударил по голове кабатчика, который хотел было ему помешать, и бочки вина покатились по площади, орошая рты страждущих храбростью и боевым задором. Остатки стражников попытались отбить мужиков от бочек с вином, заготовленным
