Выдача преступников - Александр Бойцов

Наличие в уголовном праве связей не только между образующими его элементами, но и с окружающей правовой средой означает, что одной своей стороной оно обращено к внутреннему праву (;нисходящая бланкетность), другой – к международному праву (восходящая бланкетность). Если первая, как правило, ограничивает и локализует сферу действия национального уголовного закона, то вторая раздвигает ее до планетарных масштабов; если одна направлена на учет прежде всего местных условий его применения, то другая – на универсальные способы защиты общечеловеческих ценностей. Представляя собой противоположные стороны законодательства отдельного государства, нисходящая и восходящая бланкетность так же обусловливают друг друга, как особенное и общее, фиксируя раздельность и связь с миром правовой системы каждого государства.

Взаимодействие же правосистем различных государств образует одноранговую бланкетность, при которой необходимой предпосылкой применения за совершенное деяние санкции уголовно-правовой нормы одной страны является его запрещенность уголовно-правовой нормой другой страны (двойная позитивная уголовная ответственность). Примером тому служит предписание ч. 1 ст. 12 УК, согласно которой российские граждане и постоянно проживающие в России лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, «подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу, если совершенное ими деяние признано преступлением в государстве, на территории которого оно было совершено».

Отличие такого рода бланкетности от восходящей состоит в том, что если имплементация международного договора относительно преступлений международного характера ограничивается областью формирования права и выражается в появлении новых предписаний, которые функционируют далее как нормы, входящие в национальную правосистему, а не как нормы иностранного права, – то одноранговое международное взаимодействие оказывает влияние как на формирование, так и на сферу действия права, в которой функцию юридического регулятора выполняют обе национально-правовые системы, поскольку иностранная уголовно-правовая норма, наделенная юридическим значением, не ассимилируется национальной правосистемой, а остается иностранной.

Подобное придание одной страной юридического значения нормам права других стран при регулировании соприкасающихся отношений характерно и для института экстрадиции, который впитывает в себя и одновременно способствует (не исключено, что этот процесс носит встречный характер) такому международному взаимодействию, которое выражается в том, что при регулировании соприкасающихся отношений право одной страны в одностороннем порядке или по взаимной договоренности придает юридическое значение правовым нормам других стран. Свое выражение это находит как в односторонне принимаемых национальных законах об экстрадиции, так и в межгосударственных экстрадиционных соглашениях в виде принципа двойной криминальности, обеспечивающего рациональные связи между правосистемами различных государств в случае столкновения их юрисдикций. Тем самым создается нормативный механизм перехода выдаваемых преступников из одного правового пространства в другое, а сам институт выдачи становится формой связи между национальными уголовно-правовыми системами, функционирующими в режиме параллельной юрисдикции.

Изложенное позволяет заключить, что экстрадиционное условие двойной криминальности, будучи производным от феномена двойной уголовной ответственности (или, во всяком случае, связанным с ним), является не просто одним из принципов функционирования экстрадиции, но экстрадициообразующим фактором уголовно-материального свойства. Именно благодаря двойной преступности обеспечивается взаимодействие национальных уголовно-правовых систем, которое образует материально-правовое наполнение исследуемого института. Именно двойная наказуемость требует наличия единого уголовного стандарта и в практике назначения наказания, вызывая к жизни такое производное от него основание отказа в экстрадиции, как неприемлемость наказания. Именно необходимость двустороннего определения состава преступления требует соблюдения общих стандартов и в сфере уголовного судопроизводства, предопределяя несовместимость выдачи с нарушением права на справедливое судебное разбирательство и других международно признанных прав и свобод человека и гражданина.

Еще одним свидетельством значимости принципа двойной криминальности является то обстоятельство, что он распространяет свое влияние и на некоторые другие формы межгосударственной взаимопомощи по уголовным делам. И все же было бы неправильно считать его общим принципом международной правовой помощи. Как явствует из ст. 4 Типового договора о взаимной помощи в области уголовного правосудия, излагающей примерный перечень оснований отказа в оказании помощи, «некоторые страны могут пожелать включить в качестве основания для отказа тот факт, что деяние, на основании которого направляется просьба, не будет означать состав правонарушения, если оно совершено на территории запрашивающего государства (двойная уголовная ответственность)». Из этого следует, что принцип двойной преступности не обязателен для некоторых иных видов правовой помощи. Но не для выдачи. Здесь он зародился в столкновении юрисдикций. И без него невозможно разрешение возникающих при этом коллизий.

Атрибутивный срез важен не только для обоснования регулятивно-охранительной функции уголовного права, предмет которого образуют как отношения, устанавливаемые в связи с запретом, так и отношения, возникающие вследствие совершения преступления, но и для определения круга соприкасающихся с ними инопространственных отношений, коль скоро социальные связи, регламентируемые уголовным правом, возникают, развиваются и прекращаются не в замкнутом пространстве, а в определенном социально-правовом окружении.

То обстоятельство, что отношения, регламентируемые текущим национальным законодательством отдельного государства, существуют в определенном социально-правовом окружении, придает им дополнительные признаки, в том числе инопространственные характеристики. Наличие иностранного элемента в уголовно-правовом отношении может выразиться в том, что:

а) субъектом этого отношения является иностранный гражданин или лицо без гражданства, не проживающее постоянно на территории данного государства;

б) юридические факты, с которыми связаны возникновение, изменение или прекращение правоотношений, имеют место за пределами территории государства;

в) вредные последствия уголовно противоправного деяния наступают в другой стране и т. п.

Сорегулирование такого рода отношений порождает феномен двойной уголовной ответственности и параллельной уголовной юрисдикции, из которого вытекает принцип двойной криминальности. Соответственно его значимость для института экстрадиции столь велика, что он даже не требует договорного закрепления, считаясь правилом обычного международного права. При этом даже в том случае, когда у запрашиваемого государства нет оснований для уголовного преследования требуемого лица, оно обязано, согласно данному принципу, исходить для целей выдачи из того, как если бы преступление было совершено в пределах его юрисдикции.

Иная позиция, характерная для некоторых стран общего права, основана на отрицании непреложности настоящего принципа. В частности, в судебной практике США не раз утверждалось, что принцип двойной преступности является договорным. Классическим в этом отношении считается решение Верховного Суда США по делу 1993 г. «Фактор против Лаубенгеймера».[441]

Эта позиция не просто уязвима с точки зрения принципа nullum crimen sine lege. Она не только принижает его роль, предоставляя суду возможность решать задачу обеспечения неотвратимости наказания путем «либерального» толкования договоров и законов, на что справедливо указывают И. И. Лукашук и А. В. Наумов.[442] На наш взгляд, главная опасность непризнания незыблемости принципа двойной инкриминации состоит в отрицании непреложности сорегулирования уголовно-правовых отношений. Игнорирование же сорегулирования оправдывает внеэкстрадиционные процедуры преодоления юрисдикционного параллелизма. Именно поэтому суды стран, отрицающие общепризнанность принципа двойной подсудности, считают приемлемыми «альтернативные» экстрадиции методы решения проблемы ответственности лиц, скрывающихся от правосудия, когда лицо вывозится или доставляется из одного государства в другое насильственным или обманным образом.[443]

Однако, несмотря на то что экстрадиционные и внеэкстрадиционные процедуры приводят по внешней видимости к идентичному результату – фактическому присутствию фигуранта в уголовном процессе, по своей юридической природе они совершенно различны. Если экстрадиция служит такой формой достижения неотвратимости уголовной ответственности, которая юридически обоснована взаимодействием государств, признающих юрисдикцию друг друга в отношении выдаваемого лица, то его похищение сотрудниками спецслужб с территории иностранного государства означает юридически необоснованное игнорирование юрисдикционных полномочий последнего в отношении похищаемого лица. Такого рода действия, безусловно, противоречат как внутреннему законодательству, так и международному праву.