Бумеранги. Часть 1 - Варвара Оськина

Наши дни

Вашингтон, округ Колумбия

Октябрь

17 дней до президентских выборов

В спальне под круглым шпилем, где в окно ласково шептали неопавшие листья клёнов, вместе с хозяйкой спали темнота и тишина. Только часы на стене да старый механический монстр, что доживал век в дальнем конце коридора, вели какой-то им одним ведомый диалог. Один уверенно скрежетал старыми шестерёнками, другой – осторожно тикал в такт, и этот шум доносился даже под крышу мансарды. Сквозь сон Джиллиан слышала знакомые перестукивания и чувствовала, как в соседней комнате ворочалась спящая в своей кровати Эми. Поэтому лёгкий шорох, что принёс за собой еле уловимое движение воздуха, показался ей странным. Выдрессированный годами инстинкт закричал проснуться, но мозг проигнорировал и подчинился неожиданной команде расслабиться. А затем Джиллиан почувствовала, как прогнулся матрас. Два щелчка секундной стрелки, и в сонный мир ворвались запахи морозной осенней ночи, сладковато-горького крема после бритья и сигарет. Бен…

Распахнув глаза, Джиллиан повернулась и с размаху уткнулась лицом в расстёгнутый ворот рубашки, вдыхая так глубоко, как позволили сжавшиеся от восторга лёгкие.

– Моя мартышка опять беспокойно спит? – раздался над ухом шёпот, и шеи коснулся кончик ледяного носа, заставив глупо хихикнуть. По спине заскользили большие, тёплые руки, что невольно сминали шелковистую ткань.

– Эми, – выдохнула Джиллиан, объясняя всё и сразу. Боже, как она скучала! – Когда ты прилетел?

– М-м-м… – Бен чуть отстранился и задумчиво посмотрел на тёмный циферблат, чем вызвал новую волну смешков. Не в силах сдержаться Джил покрывала поцелуями острый подбородок мужа. Сегодня она не будет думать. Ни о чём. – Где-то час назад.

– И сразу домой? Никаких срочных звонков, важных переговоров и толпы глав комитетов с самыми важными бумагами? Они меня удивляют, – пробормотала Джил и очертила пальцами изогнувшиеся в хитрой улыбке губы, ловя в ответ ласковый взгляд.

– Я очень скучал. А ещё… я закрыл дверь в детскую.

Джиллиан никогда не знала, в какой момент муж её поцелует. Это всегда было непредсказуемо и почти неуловимо. Вот его язык ещё танцует на сгибе локтя, а в следующий момент уже ласково проводит по нижней губе. Рисует узоры на нежной коже бедра, а затем вбирает в себя мягкий, чуть приоткрытый рот. Это был вызов – почувствовать тот самый момент, поймать и перехватить инициативу. Она пыталась из раза в раз, но проигрывала, подчиняясь рукам Бена. А те скользили по мягким изгибам тела, окунались в податливое тепло, заставляли сбиваться дыхание. Ласкали и утешали, поощряли и принуждали, брали и отдавали. В этот момент Бен мог попросить что угодно, Джил бы не отказала. Лишь бы не отпускал. Лишь бы в каждую секунду знать, что нужна, необходима, так отчаянно и навсегда… Но сегодня что-то было не так.

В эту ночь Джил могла бы собой гордиться. Её пальцы не дрожали, пока торопливо боролись с бесконечными пуговицами на рубашке. Как же она их ненавидела! Иногда ей казалось, что Бен насквозь состоял из этих коварных предательниц, ткани костюмов и глянца галстуков. Она разочарованно зарычала, ловя ускользающую пакость, и тут же тихо охнула, стоило мужу притянуть её ближе. Теперь она едва не облизывала бледную кожу, что открылась в призрачно-белой ткани, скользила языком и прикусывала мягкие мышцы. И резко перекатившись на спину, Бен позволил ей покрыть поцелуями лицо, оцарапавшись о щетину, а потом провести кончиком носа по истерично бившейся венке. Всё казалось привычным, до умопомрачения родным, но… что-то пошло не так.

Джил провела губами по линии ключиц, спустилась ниже и со всей жадностью вдохнула терпкий аромат тёплой кожи, путаясь пальцами в дорожке жёстких волос. Скользнув ладонью себе между ног, она точно знала – Бен смотрит. Жадно ловит ртом ставший враз осязаемым воздух и изо всех сил сдерживается, чтобы не вдавить жену в упругий матрас. Джиллиан застонала, когда муж перехватил её руку и медленно попробовал на вкус тонкие, неприлично скользкие пальцы. Им нечего было стесняться, незачем строить из себя недотрог. Он видел её разной: в ломке, в слезах, в истерике… в исступлении кричащую его имя и распростёртую на родильном столе… Так к чему притворяться? Всё было естественно, но… но что-то ощущалось совсем не так.

Бен действительно скучал. Его тоска сквозила в торопливых ласках, в дёрганых рывках, в нетерпеливых укусах. Едва не до боли сжав бёдра жены, он рванул её к себе и свободной рукой расстегнул молнию, резко стянув брюки сразу вместе с нижним бельем. Возможно, костюм был уже напрочь испорчен, но какое им дело? Какая разница, если для Джил мир сосредоточился в ощущении под собой горячего, твёрдого тела, а для Бена – в инстинктивной, но изощрённой попытке прижаться. Он не давал такого нужного им единения и с незаметной улыбкой слушал, как тихо скулила нетерпеливая жена.

Им стоило бы вести себя тише. И, боги! Джиллиан должна была бы молчать, но не сдержалась и опять застонала, когда большие ладони огладили ягодицы и лёгким шлепком раздвинули ноги. Длинные, сильные пальцы скользнули вперёд по влажной промежности, чтобы принести лёгкое облегчение. Но Джил не купилась. Схватив руку Бена, она поднесла к лицу широкую мужскую ладонь, вдохнула их общий запах и медленно взяла в рот блестевшие в темноте пальцы. Это было так прекрасно, так интимно, так близко… но всем своим существом Джиллиан чувствовала неестественность. Что-то было не так…

Бен вошёл резко, почти жёстко, наплевав на неудобность их поз и содрав прочь ночную сорочку. Из плотно сжатых губ Джил невольно вырвалось болезненное шипение, и тут же последовали торопливые поцелуи.

– Прости… прости, – зашептал Бен, притянув жену ближе.

– Всё хорошо… – пробормотала она, медленно опустилась и замерла.

Да, так было всегда. Джиллиан застывала на пару мгновений, пока гладила пальцами шрамы на коже мужа. Она считала их полосы, зазубренные изломы и помнила каждый. Два коротких и один длинный, очерчивающий двуглавую мышцу плеча, а ещё бесконечное крошево на спине – созвездие её личного ангела-хранителя. И она хотела бы их забыть. Не видеть, не знать, не помнить того кошмара… Однако они были частью прошлого, которое Джил, увы, не могла изменить.

Но сейчас ей не дали этих мгновений, и она дрожала от напряжения, пока Бен толчок за толчком будто восстанавливал права на жену. В том не было пока любви, только инстинктивное, продиктованное эволюцией желание взять своё, вернуть принадлежащее ему по праву. И Джил была согласна. Всегда и на что угодно, лишь бы он никогда не останавливался, лишь бы двигался… двигался… двигался. Лишь бы вспарывал тишину и рассекал острым звуком соприкосновения кожи, пока не надоест. Или…