Фарфоровое лето - Элизабет Хауэр

Когда Елена уходила, она была настолько сбита с толку, что не знала, что и думать о кузине Кларе. По дороге она встретила школьного учителя на пенсии по фамилии Пассеро и удивилась, заметив, что он бросил на нее недоверчивый и даже какой-то злобный взгляд. Лишь спустя много времени Елена узнала, что Клара была и его ученицей. После почти целого года занятий французским языком, за изучение которого Клара взялась с большим энтузиазмом, она внезапно отказалась от услуг Пассеро. Тот затаил обиду навсегда.

— Ну как твои впечатления? — спросил брат Юлиус, чрезвычайно удививший Елену тем, что пришел к ней уже на следующий день.

— Не знаю, — сказала Елена. — Это такой дом, где все время боишься сделать что-нибудь не так.

— Расскажи о Кларе. Как она живет, как чувствует себя, довольна ли? — нетерпеливо потребовал Юлиус.

— Она живет так, что кажется, будто она довольна, — сказала Елена задумчиво.

Юлиус, по всей видимости, не был удивлен, услышав это.

— Ты снова пойдешь туда? — спросил он.

— Ты спрашиваешь, пойду ли я туда снова? Конечно. Как ты можешь в этом сомневаться.

Виктор Вассарей уехал на три недели. По своим делам и по делам правления Всеевропейского экономического центра, членом которого он был. Клара сказала, что общество Елены скрашивает ей разлуку с Виктором, от которой она очень страдает.

О том, что Елене следует ограничивать время своих посещений, больше не было и речи. После занятий — Клара делала необычайно быстрые успехи — они сидели в доме или в саду, разговаривали, играли в мельницу, раскладывали пасьянсы.

Время от времени появлялась Агнес, приносила кофе, чай или прохладительные напитки, кофту или плед для Клары. Она относилась к Елене с ровным дружелюбием без признаков личной симпатии. Лоизи Брамбергер, девятилетний мальчуган, высокий и ужасающе худой, подкрадывался к Кларе и Елене каждый раз, когда они сидели в саду, и слонялся вокруг них, получая из рук Клары лакомства; потом внезапно убегал и появлялся снова с жутко затертой игрой «Не сердись»; он мастерски умел играть в нее, тут никто не мог его победить. С молниеносной быстротой, так что невозможно было его проверить, он сметал с доски фишки Клары и Елены, встряхивал кубик в руке так, что почти всегда получалась цифра шесть; а после проигрыша своих партнеров стоял перед ними, будто аршин проглотил, стиснув зубы и опустив глаза, пока Клара не давала ему монетку в десять грошей, которая тут же исчезала в недрах его кармана.

Иногда появлялся Артур Гольдман, он хвалил Елену за действенные методы преподавания и оживленно беседовал с ней об удивительном прилежании Клары. Но Елена чувствовала, что он ждет ее ухода. Когда Клара уже научилась более или менее сносно разбирать стенограммы и перепечатывать их на машинке, он начал диктовать ей письма. Не упрощенные, а такие, какие пишет обычно коммерсант.

— У меня такое чувство, как будто я всегда бывала у Клары, — сказала Елена, когда Юлиус как-то снова спросил, как складываются ее отношения с Кларой. — Мне кажется, я никогда не смогу расстаться с ней.

— Смотри, как бы это не произошло очень скоро, — сказал Юлиус и отказался объяснять, что он имеет в виду.

Только что прошел дождь. Трава, которую Брамбергеру давно уже пора было скосить, полегла, распалась на тяжелые пучки. С желобов на крыше время от времени низвергалась на цоколь дома коричневая вода. Между высокими черными елями опять поднялись тонкие ветки кустов. Непривычно потемнев от воды, поблескивала заржавевшая решетка фонтана, ветхое каменное ограждение которого было разъедено зелеными пятнами мха. Роза Брамбергер, не торопясь, работала метлой из прутьев, собирая в кучу маленькие ветки. Она мела так, как будто ей не было никакого дела до этой работы.

Агнес протерла плетеную мебель на балконе и положила подушки на стулья. Клара не любила сидеть на балконе, потому что его было видно с маленького балкона, принадлежавшего семье Грабер.

В тот день у Клары было прекрасное настроение, хотя накануне вечером она грустила и жаловалась на то, что муж редко пишет ей.

— Елена, чему еще ты можешь, — спросила она, — я хочу сказать, чему еще ты могла бы научить меня кроме стенографии?

— Боюсь, что ничему, — помедлив, ответила Елена. — Я получила довольно одностороннее образование.

— Мне так не хочется тебя терять, — с жаром воскликнула Клара. — Я всегда мечтала иметь подругу. Но у меня ее никогда не было. Понимаешь, мне нужна подруга, для которой я сделаю все и которая все сделает для меня. Это было бы здорово. В каком-то смысле я дружу и с Агнес, но, как это ни жаль, лишь до определенных границ, по крайней мере, с моей стороны. Елена, как доказательство моей дружбы я хочу подарить тебе что-нибудь такое, что ты не можешь себе купить, например, красивое платье. Пожалуйста, позволь мне сделать это.

— Мне ни к чему красивые платья, — сказала Елена смущенно, — я никуда не хожу.

— А почему ты никуда не ходишь? Тебе ведь столько же лет, сколько мне.

— Мне не с кем ходить, Клара.

— Ты будешь ходить со мной. Да, со мной, и, если ты согласна, мы иногда будет брать с собой Артура. После возвращения Виктора я начну помогать ему, работать вместе с ним, тогда по вечерам мне необходимо будет расслабиться. По-моему, только после работы я буду по-настоящему наслаждаться отдыхом. Елена, мы не должны допускать, чтобы наши отношения прервались.

Елена Лётц посмотрела на Клару. Она не казалась больше бледной, расстроенной, от нее исходил огромный заряд энергии. Страх перед бесцельностью задуманного ею исчез. «Сейчас она сильнее меня», — подумала Елена.

— Если хочешь, я буду продолжать приходить к тебе, — сказала она.

— Хорошо, — ответила Клара коротко. — Агнес, принеси нам карты для пасьянса.

В саду Лоизи, чтобы привлечь к себе внимание, дудел в маленькую жестяную трубу. На этот раз Клара не реагировала на его страдания. Она серьезно и сосредоточенно раскладывала карты. «Я сделала что-то не так», — подумала Елена. На соседнем балконе появилась Мария Грабер. Она была в одной сорочке и так далеко свесилась через перила, что была видна ее тяжелая белая грудь, выпиравшая между бретельками. Она громко позвала дочь и потребовала пива. Потом, стоя на балконе, стала пить его прямо из бутылки, почесывая при этом спину. Клара не поднимала головы.

— Сюда нельзя входить, — услышали они крик Лоизи, — уходите отсюда, уходите!

Елена посмотрела вниз. Какой-то незнакомец проник через садовую калитку, случайно оказавшуюся открытой, и поспешно направился к дому. Он не был похож на одного из нищих, которые сотнями слонялись по городу, их армия пополнялась теперь не за счет асоциальных элементов, а почти исключительно за счет тех безработных, которым не выплачивалось больше пособие. Вынужденная ходить пешком по улицам Вены, Елена привыкла к виду просящих милостыню мужчин и женщин, ей были знакомы различные облики незаслуженного несчастья, и она прилагала все усилия, чтобы его избежать. Незнакомец был одет в светлое, почти модное летнее пальто и светлые брюки, странно смотрелись лишь испачканные разорванные спортивные тапки у него на ногах. Последние метры до дома он почти бежал, преследуемый пронзительным свистом Лоизи.

— Мне кажется, это кто-то к тебе, — сказала Елена Кларе, которая по-прежнему сидела, опустив голову. — Может быть, Агнес следовало бы…

— Агнес сама знает, кого можно впускать, — ответила Клара.

Агнес появилась с визитной карточкой.

— Этот господин, — сказала она, — утверждает, что пришел по поручению вашего мужа.

Клара взяла карточку и прочитала.

— Понятия не имею, — сказала она. — Впусти его.

— Я бы не стала делать этого, — сказала Елена нерешительно, — его обувь…

— Мне все равно, какая у него обувь, — заявила Клара. — Позволь мне вести себя так, как я считаю нужным.

Агнес ушла, чтобы привести мужчину. Он появился на балконе, держа левую руку в кармане пальто, а правой защищая глаза от слепящего солнца. Несмотря на жару, на нем был шарф.

— Целую ручки, — сказал он, переводя взгляд с одной дамы на другую. Ему не составило труда определить, что Клара — хозяйка дома. Он вытащил из кармана пальто маленький, завернутый в шелковую бумагу пакетик и протянул его Кларе.

— Вы позволите? Как и желал ваш супруг, я передаю вам от его имени этот пакет.

Клара была заметно взволнована.

— Присаживайтесь, — сказала она и еще раз взяла в руки визитку, лежащую на столе, — господин доктор Мон. Извините, что я не знаю вашего имени, но мой муж никогда не упоминал его при мне.

— Вполне понятно, — сказал незнакомец, назвавший себя доктором Моном, сел и засунул ноги в разорванных тапочках под стул. — Мы ведь не близко знакомы, изредка видимся по делам. Совершенно случайно — я как раз возвращался из-за границы — ваш супруг встретился мне на вокзале незадолго до его отъезда. «Дорогой Мон, — сказал он, — вы можете оказать мне большое одолжение. Я долго не увижу свою жену. Моя жена долго не увидит меня. Я бы с удовольствием доставил ей какую-нибудь радость. Купите за меня маленький подарок и занесите ей». Само собой разумеется, я выполнил это поручение с величайшим удовольствием.