Кричи громче - Елена Тодорова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отмени ты, на х*й, эту конституцию, девочка Президент! – порывисто выпаливает Ярик.
– Нет, нельзя!
– Иду в атаку.
– Свет!
Скрипит зубами, но все же вскакивает на ноги. Яростным вихрем по вверенной территории проходится.
Комната, ванная, кухня…
Хлопок, хлопок, хлопок…
Обратно в «кинозал» возвращается решительным, но не злым. Замирая у выключателя, прошивает меня жгучим взглядом. Исследуя открытые участки тела, кожу воспламеняет. А вперившись в глаза, все внутри поджигает. Отзываюсь, не прикладывая усилий. Содрогаюсь от приятного и такого желанного волнения.
Последний хлопок. Полная темнота.
Сохраняю неподвижность лишь несколько секунд. Дыхание перевожу и поднимаюсь, чтобы стянуть с разгоряченного тела одежду. Ее на мне немного: штаны, трусы и футболка. Пока Ярик пересекает помещение, полностью голой оказываюсь.
Он с приглушенным стуком опускается рядом со мной на колени, а я, совершая плавные и быстрые передвижения, заваливаюсь обратно на спину, увлекая при этом и его за собой.
– Ярик, я тебе доверяю, – ощущаю острую необходимость сказать это именно сейчас. – Ты во всем первый. Мой. И… Ты очень важен для меня, Ярик. Важнее всех на свете! Так нельзя, сама тебе говорила, но… Я тебя ревновала. Как глупый ребенок. Как очень глупый и очень избалованный ребенок! – громко выдыхаю, не переставая нервно сминать в кулаках воротник его футболки. В этом признании изначально никакого сексуального подтекста и близко не подразумевается. Потому что ревностные чувства относительно Градского я испытываю столько, сколько сама себя помню. Это намного страшнее, чем влечение. Просто… он мой. – Мне всегда хотелось, чтобы ты был рядом. Чтобы хотел быть рядом! Чтобы в любой компании смотрел только на меня! Чтобы все-все знали, что именно я для тебя – номер один! Остальные после… Даже наши родители. Они после, понимаешь? У тебя так? Если нет, не говори!
Как же я хочу услышать ответ! Как же я его боюсь…
И жду его. Жду.
Сердце грохочет и останавливается. Грохочет и останавливается…
– У меня – так, – выпаливает Ярик со своей обыкновенной агрессивной уверенностью.
– Вау… – более сказать ничего не могу.
Аварийный запуск всех жизненно важных систем организма. Слишком резкий. Чрезвычайно скоростной. Перезаряженная адреналином, дофамином и еще невообразимой тучей чего-то, усиленно цежу воздух и учащенно моргаю.
– Когда ты голая, я в эти звуки не играю, – голос Ярика звучит гораздо тише. Догадываюсь, что наклоняется, чтобы поцеловать, но у самых губ притормаживает. – Маруся?
– Мм-м?
– Вдохни ты нормально, атаковать буду.
– Да… – жадный захват кислорода. – Атакуй…
Глава 35
Ярослав
– С должностью президента я уже не уверена, – произносит Титова, понижая голос до стрекочущего шепота, как делает всегда, когда большой секрет выдает. Зная Машку, в ее понимании, очевидно, так и есть. Пока лежим плечом к плечу на полу того самого «кинозала», где проводим второй «белый» день, перекладывает эту тайну на меня. Глазами транслирует то, что я с ранних лет усвоил как: «Вот тебе оружие. Только ты не обижай меня. Не обидишь?». Не обижу, конечно. Скорее себе язык отхерачу. На полном серьезе в глаза ей смотрю и киваю, давая отмашку, что сигнал принят, чтобы продолжала. – Это детская мечта. Не в том дело, что неосуществимая. Очень даже реальная! Если захотеть – могу, – и я в этом вот ни фига не сомневаюсь. Это же святоша, ёпта. – Но сейчас… После того, что мы тут пережили. В общем, мне кажется, что уже нет… Не хочу, – скривив искусанные и припухшие губы, мотает головой.
Я невольно зависаю. Переставая улавливать суть того, что она говорит, словно чумной, слежу только за тем, как двигаются эти губы. Кроме быстрого секса в «кинозале» днем, трахались еще дважды за минувшую ночь. И вот… Снова хочу. Тяжело ею насытиться. Просто смотрю на нее, полностью одетую и разглагольствующую о будущем, и завожусь.
Черт…
Вашу мать, бл*дь…
Слушай ее, идиот…
Преодолевая ощущения, что сознание виснет в каком-то бескрайнем коматозе, заставляю себя концентрироваться на монотонных рассуждениях Маруси.
– …не желаю, как мама, дома сидеть, – озвучивая это, поджимает губы и пытается улыбнуться. Получается как-то не особо радужно. – Обязательно окончу университет. Потом аспирантуру. Может, еще за границу поеду. Пройду дополнительное обучение. Возможно, удастся даже какую-то практику подхватить… Но в Одессу в любом случае вернусь. Получу здесь хорошую должность. Буду реализовываться. Мне это нужно, понимаешь? Это мое. Быть среди людей, – Маруся выразительно вздыхает и на несколько секунд замолкает. Даже мне эта фраза с шорохом по нервам несется. А уж сверхчувствительной святоше на первых же нотах хреново становится. С трудом сглатываю, глядя в ее увлажняющиеся глаза. – Хочу приносить ощутимую пользу для общества. Чего-то добиваться… Постоянно развиваться, личностно расти. Быть на слуху, как папа, – ее голос вновь садится до едва различимого шепота. Но зрительный контакт не разрывает. В душу прорывается, в поисках необходимых ответов. – Считаешь… Считаешь, глупо думать об этом сейчас?
Будто я ферштейн[7]… Все, что знаю: святоше крайне сильно нужна моя поддержка. Уверует всему, что я скажу.
– Нет, не глупо, – выдерживая паузу, даю ей возможность убедиться, будто уверен в этом. Нет, я в самом деле никогда не обесцениваю ее мечты. Кроме шуток, если для нее важно, как это может быть мною высмеяно? – Ты умница. Все правильно, Манюня. План должен быть всегда.
– А у тебя какой?
Тут-то я и выпадаю из картинки ее идеального мира. Не могу признаться, что сам ни хрена не думаю о будущем. Подстраиваюсь, импровизирую, где необходим быстрый результат – выплываю на наглости. В общем, живу так, как не терпит того святоша – плыву по течению и против него, но без какой-либо цели. Не загадываю, потому что во многое с Марусей же и впрягаюсь. Теперь что должен сказать? Звучит ведь не особо круто. В моей жизни оторванным и независимым от Титовой является только спорт. Там я первоначально делаю то, что сам хочу, косвенно – то, что должен делать.
– Сейчас, когда выйдем, нужно будет сосредоточиться на секции. Наверстывать с тренировками и прочим, – выговариваю
