Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Таким образом, ясно, что в начале мая правительство Хильми-паши все еще защищало утверждение, выдвинутое чиновниками администрации. Тем не менее сдвиг в позиции правительства, несомненно, вдохновленный информацией, опубликованной в международной прессе, и устными извещениями властей, можно проследить на парламентском заседании, состоявшемся 13 мая, когда правительство объявило депутатам, что приняло решение направить четырех человек в составе комиссии по расследованию в Киликию под руководством министра внутренних дел. В состав комиссии должны были войти два армянина и два мусульманина, двое из которых должны были быть государственными служащими и двое других — членами парламента. Хотя ход последовавшего обсуждения показал, что часть османской палаты открыто выступила против создания этой комиссии, не видя необходимости в ее создании, депутаты избрали в состав комиссии воинствующего армянского младотурка Акопа Бабикяна и Шефик-бея, еще одного депутата от КЕП. На том же заседании председатель парламента Ахмед Риза настаивал на том, что «дело Аданы породило полемику с европейскими державами, и министр иностранных дел проводит ежедневные встречи с иностранными послами»[501]. Таким образом, Риза выражал озабоченность властей, которые были заинтересованы в сохранении хорошего имиджа на Западе и, следовательно, были вынуждены поддерживать определенную степень прозрачности. Вероятно, именно по этой причине, а не из уважения к жертвам среди армян, правительство создало комиссию по расследованию.
В своем обращении к парламенту от 24 мая 1909 г. великий визирь Хильми наконец прокомментировал киликийский кризис и изложил свою правительственную программу. Ни разу не коснувшись спорных моментов, он перечислил меры, которые были приняты, включая объявление чрезвычайного положения в провинции и создание военных трибуналов в Мараше, Айнтабе, а также Адане. Хильми также объявил, что благодаря тому, что в этот район было направлено десять бригад солдат, оказалось возможным восстановить порядок и что «права на имущество, украденное во время событий, постепенно восстанавливаются, и оно возвращается законным владельцам» (свидетели указывают, что это было лишь благим пожеланием). Великий визирь, наконец, напомнил о формировании комиссии по расследованию для оценки числа жертв и ответственности местных органов власти, в состав которой вошли два депутата и двое мировых судей. Как сказал великий визирь, их выводы должны послужить основой для оперативного предъявления обвинения виновным лицам[502].
С этого момента ни османский парламент, ни османское правительство не сделали ни единого официального заявления, ожидая заключения комиссии. Назначая в состав комиссии двух младотурецких депутатов с хорошей репутацией — бывшего судью Акопа Бабикяна и адвоката Юсуфа Кемаля, а также двух заслуживающих доверия судей X. Мостиджяна и Файк-бея, кабинет Хильми, несомненно, рассчитывал на то, что эти «ответственные» лица позволят сделать выводы, освобождающие от ответственности государство и протурецкие конституционные политические круги, таким образом позволяя им выйти из этого дела реабилитированными в глазах международного общественного мнения. Нам неизвестно, снабжал ли Хильми членов комиссии инструкциями в этом направлении. Однако их работа в области и выводы, сделанные в двух отчетах, которые были подготовлены (отчет двух судей, официально переданный 10 июля, и второй отчет, подготовленный Бабикяном и не разглашавшийся до 1911 г.), позволяют судить, насколько далеко правительство готовилось зайти, бросая вызов турецким политическим кругам.
Члены комиссии прибыли в Киликию в начале июня и в течение более месяца проводили довольно тщательное расследование. Двое судей, Файк и Мостиджян, работали в тандеме и подготовили общий отчет в отличие от двух депутатов, которые хотя и были членами одной партии. Бабикян, который, в соответствии с общепризнанным мнением, был горячим сторонником османизма, со своим отказом от сооружения перегородок между общинами, очевидно, разошелся во мнениях со своим турецким коллегой. Барре де Ланей, французский вице-консул в Мервине и Адане, сообщает в депеше временному поверенному в делах в Константинополе, что Бабикян, «как говорят, имел довольно резкую размолвку со своим мусульманским коллегой Юсуфом Кемалем, который все еще находится в Адане»[503]. Вернувшись из Мерсина 4 июля с другими членами комиссии, за исключением Кемаля[504], Бабикян сам подтвердил в интервью, которые он дал двум младотурецким газетам во время его остановки в Смирне, что он и его коллеги наткнулись на отсутствие взаимопонимания. В ответ на вопрос журналиста измирской ежедневной газеты «Иттихад»[505] о результатах его расследования и причинах резни, он сказал: «С учетом информации, которую я собрал во время моего расследования, [можно сказать], что, со времен провозглашения Конституции, сторонники тирании проявили признаки недовольства и планировали резню христиан: это очевидно и было доказано официальными судебными документами».
В ответ на другой вопрос того же журналиста об участии местных и центральных властей в массовых убийствах депутат из Текирдага ответил: «Национальное правительство не принимало в них участия, но и послужило для них причиной. Местные власти, в свою очередь, были в них вовлечены. В частности, вали Джевад-бей, военачальник Мустафа Ремзи-паша, мутесариф Джебельберекета Асаф-бей, Абдулкадир Багдади-заде, Салих эфенди Бошнак и Ихсан Фикри, владелец газеты «Иттидал», полностью замешаны в совершении массовых убийств». В том же интервью Бабикян также указывает на отсутствие объективности военного трибунала.
Комментарии, сделанные Бабикяном репортеру «Тасвири Эфкяр»[506], были еще более откровенными, предлагая взгляд на подготавливаемый отчет. Бабикян уклонился от вопроса в отношении слухов о его разногласиях с его коллегой Кемалем, который, как предполагается, ускорил его досрочное возвращение, и отметил, что он выполнил свою миссию и что его коллега вернется в ближайшее время. В отношении вопросов о ситуации в Киликии он, однако, был более разговорчивым. Сделав несколько риторических оговорок, он заявил, подчеркнув с самого начала, что его комментарии должны быть интерпретированы как комментарии верного османского подданного, обеспокоенного вопросами счастья и развития отечества, что «подробности, опубликованные в статьях европейской прессы о событиях в Адане, были никоим образом не преувеличены и даже не раскрывали всей правды, когда он сравнил их с тем, что он [сам] видел». Таким образом, он указал на неизменную характеристику турецкого общества, которое трудно признавало свои собственные ошибки и часто воспринимало замечания, сделанные иностранцами, как нападки. До сих пор наиболее соответствующая часть анализа Баби-кяна, однако, касалась источника событий в Адане: «Дело Аданы имеет две основные причины: реакция и тирания… Бывший муфтий Багдже начал ходить тут и там, утверждая, что свобода и Конституция — это выдумки христиан, которые выступают против шариата; таким образом, он начал баламутить население и обратил его против христиан и Конституции».
Что касается возможности участия султана Абдул-Гамида, Бабикян подчеркнул, что, хотя он часто слышал такое мнение, оно ничем не доказано. Вот три момента,
