Хрупкое заклинание - Эллисон Сафт

– Не знаю, – хрипло ответил он, глядя на нее сияющими глазами, – позволь мне целовать тебя до рассвета, и, полагаю, мы это узнаем.

Возможно, завтра все рухнет вокруг нее. Но прямо сейчас, под шелест дождя и шепот огня, Нив не находила сил беспокоиться или сожалеть о том, что позволила себе эти сладостные мгновения.

17

Нив проснулась в полной темноте. Дождь утих, огонь в очаге превратился в пепел, а свечи в железных чашах потухли.

Она медленно села, держась за больную голову. Который час? Усталость прилипла к ней, как марля, слишком плотная, чтобы протиснуться сквозь нее, а еще девушке казалось, что она не ела целую вечность. Значит, что она проспала весь день.

Нив резко поднялась, желудок скрутило в узел. Как она могла допустить такое? Она так много времени потратила впустую!

Голос Кита резким эхом прозвучал в ее голове: «Тебе не нужно работать до изнеможения. Как бы ты ни думала, что должна доказать или заслужить, это все в твоей голове».

Верно. Она пообещала ему, что постарается, хотя это и невозможно. А потом он поцеловал ее.

При этом воспоминании ее желудок снова затрепетал, внутри вспыхнуло искристое, головокружительное чувство. «Это сон?» – спросила она его. Даже сейчас она не могла убедить себя в том, что все это произошло на самом деле. Кит доверил ей свое сердце. И в те смутные часы он убедил ее в том, что она достаточно важна, чтобы принять что-то для себя.

Тогда ее охватила ужасная горечь. Нив никогда не верила, что почувствует себя такой – поглощенной страстью вопреки здравому смыслу, увиденной и желанной именно такой, какая она есть. Она никогда не верила, что девушка вроде нее может втянуть принца в какую-то пылкую и непродуманную интрижку. Конечно, это никогда не могло повториться. Но одну ночь она была по-настоящему живой и невероятно счастливой. Она навсегда унесет с собой этот секрет, такой же теплый и яркий, как пламя в ее руках, принадлежавшее ей одной и горевшее достаточно жарко, чтобы поддерживать Нив до конца жизни. Так и должно быть. Как бы она ни жаждала большего, она не могла стоять на пути Кита. Она завершит эту работу, и на этом все закончится.

Но душа у нее болела. Да, похоже, она в безопасности, ведь если бы кто-то действительно знал, что произошло, то не стал бы ждать, а вытащил ее за волосы из этой комнаты и сделал с ней… ну, что там делают авлийцы с женщинами, стремящимися выйти за рамки своего положения.

Застонав, Нив снова опустилась на матрас и уставилась в потолок. Ее пальцы обводили контур потрескавшихся губ. Если бы она закрыла глаза, то почти ощутила бы его присутствие.

– Мисс?

Нив вздрогнула. В дверях стояла девушка – судя по форме, горничная, но она носила цвета другой знатной семьи. Нив не услышала стук, настолько ее поглотили мысли. Мир словно был отделен от нее стеклянной стеной. Боги, ей нужно снова заснуть.

– Привет! – сказала Нив.

– Простите, что беспокою вас, – сказала горничная, – но его высочество просил вас собраться. Его карета отъезжает через полчаса.

Уже уезжает! Да, в этом есть смысл. Не имея собственного персонала, Джек не мог развлечь гостей как следует. Его гордость наверняка уязвлена.

Ей пришлось подняться с постели. Собрав вещи и отнеся их вниз, она побрела по коридорам. Выйдя через парадную дверь, девушка увидела залитые лунным светом поля за пределами замка. Они блестели неподвижными глубокими лужами и гудели от песен сверчков. Ветерок, прохладный и сладкий на вкус, путался в выбившихся прядях. Нив оперлась на гранитную балюстраду террасы, если бы она устроила на граните и голову, то могла бы уснуть прямо здесь.

Кто-то вышел на террасу.

– Мисс О’Коннор!

Очнувшись, Нив повернулась на голос. Рядом с ней стоял Джек, сцепив руки за спиной и устремив взгляд на горизонт. Даже в темноте его янтарные глаза светились, как и у брата. Его осунувшееся лицо и напряженные плечи вызвали у нее волну сочувствия. Теперь она знала, что он пережил последние пять лет – без отца, без матери, с братом, идущим к своей гибели. Он потерял так много, но Нив сомневалась, что он позволял себе горевать. Он постоянно чем-то себя занимал, чтобы заполнить оставшиеся пустоты.

Джек нахмурился:

– Вы выглядите бледной. Брат сказал, что вы заболели.

– Боюсь, что да. – Нив не могла сказать ему правду о своей болезни, чтобы он не подумал, что она не в состоянии закончить работу, поэтому остановилась на удобной лжи, хотя ноги готовы были вот-вот подкоситься. – Я простудилась под дождем.

– Мы одолжили карету, поэтому я не могу отправить вас обратно в одиночестве. Теперь я понимаю, что это к лучшему. – Принц протянул ей руку. – Позвольте!

– Вы слишком добры, сэр. Я и без того уже стала вам обузой.

– Пустяки. – Джек позволил ей опереться на него, пока они шли по каменной дорожке через еще один заросший сад. Трава беспокойно вздыхала, когда они проходили мимо, трепеща на ветру. – Я хочу извиниться за свое вчерашнее поведение.

Носок ее ноги зацепился за шаткий камень, и принц поспешил помочь ей удержаться на ногах. Его извинения поражали своей странностью.

– Ваше высочество, не нужно извиняться передо мной.

– Еще как нужно. – Джек остановился перед дверью кареты, озабоченно нахмурив брови. – Вам слишком часто пришлось участвовать в наших семейных ссорах.

– Ничего страшного. Никто из нас не может быть бесконечно терпелив, сэр. – Нив слабо улыбнулась ему. – Но, если простите меня за этот вопрос, вы извинились перед братом?

Слова выскользнули сами собой. Джек ошеломленно сморгнул. Нив прижала руку ко рту. Почему, ну почему она никогда не держит дерзости при себе? Но ее состояние не способствовало сдержанности.

– Нет, – признался принц. – Но это… – Он откашлялся. – Это мудрый совет. Я приму его к сведению.

Джек помог ей сесть в карету. София уже ждала их внутри, и там же удивительно компактно устроился Кит.

Его вид заставил дымку усталости рассеяться, а сердце – заколотиться. Никогда в жизни ей так отчаянно не хотелось к кому-то прикоснуться, с кем-то поговорить. Нив встретилась с его отраженным взглядом в окне, и весь воздух стремительно покинул ее легкие. Жар его глаз уничтожил все мысли. Как она могла настолько глупо верить, что легко можно удовольствоваться одной только ночью?

– Ваше высочество, – заикаясь, пролепетала она.

По его шее разлилась краснота.

– Мисс О’Коннор.

Ей потребовались все силы, чтобы не отреагировать. Он ни разу не называл