Уроки нежности - Дана Делон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я резко открываю глаза, и звуки вокруг оглушают. Мой громкий кашель, всеобщая ругань. Пазухи носа горят, горло жжет, легкие и грудь болят. Приступ кашля не прекращается, я продолжаю выплевывать воду. Крепкие руки обхватывают мое лицо – это он заставляет посмотреть на него. В серых глазах пустота. Нет ничего. Ни страха, ни волнения, ни злости.
– А я не преду… предила, что не… умею пла… вать? – хрипло, по слогам, едва слышно произношу я.
Я жду вспышки злости, гнева или негодования. Но вместо этого Уильям обхватывает меня руками.
– С ней все хорошо? – испуганно спрашивает Луна. – Она такая бледная.
Этьен стоит рядом с ней. В его темных глазах плещется страх. Когда они пришли? Сколько времени я провела под водой? Шнайдер сидит у края бассейна, опустив ноги в воду, и прямиком из бутылки заливает в себя алкоголь. Он на меня даже не смотрит. Я дрожу от холода и громко зеваю. Подбородок выбивает чечетку.
– Подай полотенце, – просит Уильям.
Его голос не выражает ничего. Ноль эмоций.
На меня кидают пушистое белое полотенце. Я утыкаюсь носом в голое плечо Уильяма. Наслаждаясь запахом и теплом, исходящими от него, закрываю глаза.
Когда мы оказываемся снаружи, холодный вечерний ветер пронизывает насквозь, и я начинаю дрожать сильнее.
– Осталось немного, Селин, – шепчет он и прикасается губами к моему лбу.
Мое имя его голосом – поистине редкость. Предательские мурашки бегут по коже, и вовсе не от холода.
Понимаю, что Уильям принес меня в свою спальню, когда он кладет меня на кровать и я утопаю в хвойном запахе.
– Постель намокнет.
– Ты в полотенце… не переживай, я позабочусь о тебе.
Ловлю ртом воздух. Слов нет.
– Мне нужно снять с тебя мокрую одежду, – шепчет он в тишину.
Не раскрывая глаз, молча киваю. Его горячие ладони находят боковой замок на моей юбке, и мокрая ткань плавно соскальзывает с тела. Дыхание замирает. Он принимается вытаскивать пуговицы из петель рубашки. Моя грудь поднимается и опускается в хаотичном движении. Уильям приподнимает меня на постели и стягивает с моих плеч холодную, пропитанную влагой белую ткань.
Я вся дрожу. От волнения или от холода… сложно понять. Слишком много эмоций.
– Я сниму остальное? – То ли вопрос, то ли предупреждение.
Его голос вызывает нервную дрожь. От его глубины прошивает все тело. Мои глаза все так же трусливо прикрыты. Большая мужская ладонь ложится мне на живот. Касание обжигает. Он ведет рукой вверх и плавно соскальзывает за спину. Застежка раскрывается с первого раза. Уильям ловит пальцами бретельки и медленно тянет их вниз вдоль моего плеча. Мои соски затвердевают.
– Холодно, – шепчу я, стараясь скрыть смущение в голосе.
Уильям ничего не отвечает. Мокрый лифчик падает мне на живот. Он берет его, случайно задевая запястьем мою оголенную грудь. Меня будто оглушили. Уязвимая. Открытая. Слабая.
– Подними руки, – просит он, и тон его голоса доводит меня до безумия. Натянутый, страстный, жаждущий.
Я послушно делаю то, о чем он меня просит. Кончиков пальцев касается мягкая ткань. Не сразу понимаю, чтó это, и вдруг оказываюсь прикрыта его футболкой. От неожиданности распахиваю веки и встречаюсь с ураганом в серых глазах. Уильям сидит на постели рядом со мной. В комнате включена лишь настольная лампа. Пробегаю по нему взглядом.
– Не смотри на меня, как загнанное в угол животное, – срывается с его губ. Кадык дергается, плечи напряжены, губы сжаты в тонкую линию.
Он опускает руки мне на бедра и наклоняет голову набок, беззвучно спрашивая моего разрешения. На мне все еще мокрое нижнее белье.
– А если я скажу «нет»? – шепчу я.
И он мгновенно приподнимает руки, глядя мне прямо в глаза, не произнося ни слова. Это и есть его незамедлительный ответ. Ответ, дарующий мне ощущение контроля. Может быть, и обманчивого, но столь необходимого.
Я аккуратно приподнимаюсь с постели, словно боюсь его спугнуть. Встаю перед ним. Он ловит меня за коленки и притягивает ближе. Его ноги сжимают мои, лицо упирается мне в живот. Глажу влажные платиновые волосы и шепчу:
– Да.
Один слог, две буквы, но сколько всего скрывается за ними! Сложно облечь существующие слова в эту бурю. Это томление, трепет, желание. Горячие пальцы неспешно поднимаются вверх от щиколоток до бедер. Уильям цепляет ткань моих трусиков и потихоньку тянет вниз.
– Иди ко мне, – шепчет он и сажает меня к себе на колени, как маленького ребенка.
Он гладит меня по спине, откидывая назад мои мокрые волосы, убаюкивая и прижимая к своей разгоряченной груди. Оставляет едва уловимый поцелуй на лбу. Легкая щетина приятно покалывает кожу. Я закрываю глаза, проваливаясь в ощущения. Это выше, чем страсть и желание. Это круче, чем все, что мне доводилось испытывать ранее. Нежность. Столь пленительна, чувственна и коварна. Она ослепляет. Дарит то, о чем ты мечтаешь больше всего: спокойствие и умиротворение. Ее огонь не столь безудержен, как пламя страсти, но многократно превосходит его по силе. Он растопит любой лед, ему под силу даже айсберг. Нежность. До встречи с Уильямом я и не знала, что это такое…
Вся тяжесть этого дня опускается мне на веки, и я прикрываю глаза. Сквозь дремоту все же решаюсь задать вопрос:
– Что ты делаешь, Маунтбеттен?
– Схожу с ума, Ламботт, – эхом отзывается он.
И я проваливаюсь в сон, думая лишь об одном: не только ты сходишь с ума, Уильям. По этой дорожке мы шагаем вдвоем. Дорожка под названием Прекрасное сумасшествие. Безумная одержимость. Или… уроки нежности.
Глава 25
СКВОЗЬ СОН ЧУВСТВУЮ пульсирующую боль в груди. Мне требуются усилия, чтобы разлепить усталые, тяжелые веки. Приподняв затекшее тело, сажусь на постели. Моя грудная клетка сильно болит, до нее невозможно дотронуться.
– Повезло, что ребра не сломали, – доносится до меня знакомый напряженный голос.
Подняв голову, я сталкиваюсь с пристальным взглядом темно-карих глаз. Гойар сидит на стуле напротив стола, скрестив руки на груди, и задумчиво поглядывает на меня.
– Ты совсем больная? – Его грубый окрик повисает в воздухе. – Глубина бассейна шесть метров.
Я моргаю и пытаюсь сосредоточиться на самочувствии, мне даже дышать больно.
– Бен сказал четыре… – Мой голос неприятно хрипит.
– Бен ошибся, – отрезает Этьен. – И не то чтобы ты у нас великан и твой рост гребаных четыре метра. – Он качает головой. – О чем ты только думала?
Ни о чем. Логика и здравомыслие потерпели бы поражение, пытаясь втиснуть происходящее в рамки разумного. Все вокруг ненормально. Какой-то больной части меня хотелось покончить со всем; другая, не менее больная, ждала, чтобы меня спасли. Мне сложно признаться в этом даже самой себе, как можно объяснить свой поступок другим? Невозможно.
– Где Уильям? – Я кусаю губу.
Так больно, все тело ломит.
– У него дела, – без всякого сочувствия отвечает Этьен.
– Сколько сейчас времени?
– Семь утра.
– Мне нужно собраться на утреннюю лекцию.
Как бы ни было больно, мне нужно присутствовать на ней. Я не могу позволить себе еще один прогул.
– Луна оставила для тебя вещи. – Гойар подбородком указывает на стопку у изножья постели. – Твои она забрала, обещала постирать и погладить.
– Луна? Принесла мне вещи?
Та самая Луна, моя соседка? Мы говорим об одном и том же человеке?
В глазах Этьена мелькает недобрый огонек.
– Именно Луна, – грубо отзывается он. – Ты ее вчера напугала, поэтому на твоем месте я бы сказал спасибо и извинился.
У меня нет времени обращать внимание на скверное настроение Этьена Гойара. Мне нужно свалить из комнаты Маунтбеттена и собраться на лекцию.
– Ты не мог бы отвернуться?
Гойар приподнимает бровь.
– Мне нужно встать с постели, и я в одной футболке.
– Уильям сказал не спускать с тебя глаз, – твердо произносит Этьен.
Ничего не понимаю. Тру лоб. Голова раскалывается.
– Уильям?
– Ты вчера растеряла весь свой разум? – Этьен протяжно вздыхает. – Да, Уильям. Что я, по-твоему, тут делаю в семь утра? Наслаждаюсь твоим сонным видом, Спящая
