Актуальные проблемы языкознания ГДР: Язык – Идеология – Общество - Николай Сергеевич Чемоданов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почти все эти документы составлены с учетом их целевого назначения и потенциальных адресатов опытными писцами, сведущими в вопросах права, на немецком языке, который соответствовал формам существования и функциональным стилям литературного языка того времени в рамках его территориальных вариантов. Даже послание крестьян Клеттгау городу Цюриху от 25 марта 1525 г., где крестьяне в конце извиняются:
«Lieben Herrn, Ihr wellent es nit achten, dann wir mit einem Schreiber nit versehen sind»
(«Дорогие господа, просим вашего извинения, но у нас нет писца»)[328],
не выделяется из этого ряда. Чем более локальный характер носят жалобы, тем отчетливее виден и узкорегиональный характер языка, который соответствует социальному слою и территории, определяющим манеру изложения данного писца. Крестьянин, говоривший на диалекте, очевидно, понимал, то есть знал пассивно, язык написанных от его имени документов, издававшихся на немецком языке в его надрегиональном варианте. Кроме того, обычно он их читал не сам, да и, по всей видимости, он вообще, как правило, не умел читать, а их читали ему вслух и разъясняли в основном самостийные проповедники или перешедшие на сторону крестьян проповедники по профессии, которые излагали содержание на понятном ему языке. Лишь благодаря такой разъяснительной работе эти документы могли выполнять в полной мере свою функцию формирования сознания также и в низших слоях населения. Не случайно, например, главный викарий Констанцы, впоследствии епископ Венский Иоганн Фабри укорял проповедника из Вальдсхута Бальтазара Хюбмайера за то, что тот подробно разъяснял восставшим статьи, опираясь на Евангелие[329]. Вполне естественно, что эти разъяснения давались только устно, и потому мы имеем о них лишь косвенные свидетельства. Но что в каждом продолжало жить и переходило из уст в уста, так это идеи, призывы и лозунги, которые крестьяне вплетали в свою обиходную речь и писали на своих знаменах.
Следует также различать активное и пассивное знание языка у говорящего и слушателя, знание ими разных форм существования языка, многочисленных функциональных стилей и стилистических пластов. Это необходимо, если учесть, какие социальные барьеры надо было иногда преодолевать в языковом отношении, когда, например, крестьяне представляли свои жалобы властям или когда на крестьянских сходках обсуждались практические вопросы в присутствии самых различных представителей как господствующего, так и угнетенного класса. «Хроника Крестьянской войны» Иоганна Кеслера[330] полна описаний подобных ситуаций. Когда бальтрингенские крестьяне собирались сначала
«by sehs oder siben buren»
(«в количестве шести или семи крестьян»)[331],
затем, когда к ним примыкали люди из других мест,
«teglich an der zal zůgenommen, biß in die vierhundert man»
(«число их ежедневно увеличивалось и наконец дошло до четырехсот человек»),
«ie ainer dem anderen»
(«и один другому»)
жаловался на то,
«wo in am maisten der schů truckte»
(«что его более всего донимало»)[332].
Потом с ними хотели связаться еще
«die buren am See und im Alpgö»
(«крестьяне с побережья и из альпийских земель»)[333],
так что коммуникация становилась все более обширной и интенсивной, причем каждый говорил на своем родном диалекте, а собеседник старался понять его. Трудности встречались, однако, уже тогда, когда крестьяне хотели найти кого-нибудь в своих рядах, кто мог бы защищать их интересы перед властями.
«Wie sy aber umbsachen, fundend sy kainen under inen, der sy redens vor der herrschaft ie gebrucht, der da wiste, die sach nach notdurft fürzetragen»
(«Но когда они глянули вокруг, они не нашли среди своих никого, кто мог бы выступить с речью перед господами, кто бы понимал, о чем нужно говорить применительно к обстоятельствам»)[334].
Такого fromer, gůthertiger («благочестивого, добросердечного») и прежде всего redricher, wiser man («красноречивого, мудрого человека») затем нашли. Им был деревенский ремесленник Гульдрих Шмид, который мог в качестве buren oberster («крестьянского вожака») вести переговоры с бургомистром Ульма[335], но только устно. В остальных случаях крестьянам нужны были для проведения важных совместных действий geschickte, gelerte männer («опытные, ученые люди») и schriber («писцы»)[336], прежде всего люди с опытом работы в канцелярии, которые могли бы правильно излагать суть дела и отвечали бы за правовую сторону в переговорах. План совещания, составленный Венделем Гиплером для проведения крестьянского съезда в Хейльбронне, дает представление о многообразии социальных слоев, участвовавших в коммуникациях между политическими противниками. В плане взвешивается, каких представителей других сословий и каких представителей господствующего класса из лагеря Widerpartei («оппозиции») следует пригласить для участия.
«Item wer zur Reformation ervordert und verordent werden, Gelert, Burger oder Bauern, und wie viel»
(«Далее кого привлечь и призвать к Реформации, ученых, бюргеров или крестьян, и сколь много»)[337].
При таких обстоятельствах могли быть представлены все слои населения, от высших феодалов до беднейших крестьян или плебеев. Но нам остается лишь догадываться о том, сколько различных форм реализации имел разговорный немецкий язык с точки зрения форм его существования и стилистических пластов, поскольку прямая речь, особенно простых людей, к сожалению, крайне редко фиксировалась в источниках того времени. В основном прямая речь в протоколах, сообщениях, реляциях, в записях допросов, покаяний, признаний и высказываний, которые хранятся в больших количествах в актах по истории Крестьянской войны[338], превращается писцами и канцеляристами в донесении в косвенную речь[339], часто также в явно сокращенном
