Избранное - Петер Вереш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Будь что будет, из переулка Варга я все-таки выбрался, а там поживем — увидим», — думает он и, отправляясь по своим делам, глаза и уши всегда держит настороже.
1950
Перевод В. Байкова.
Янош Данко
1
Когда война уже стала поворачивать к концу, точнее, летом тысяча девятьсот сорок второго года, Янош Данко вместе с сотней других жнецов-издольщиков убирал хлеб в Анталхазе, в имении господина Чатари-младшего. Господин Чатари широко славился своим умением вести хозяйство и всегда подбирал себе батраков молодых и крепких, что, впрочем, не представляло особого труда, благо было из чего выбирать. Однако к этому времени господину Чатари надоело возиться с работниками, которых уже пять или шесть раз и, как назло, в самую страдную пору, призывали в армию, а потому он отдал своему управляющему, господину Шрикеру, такой приказ: впредь нанимать в батраки только тех, кто по годам уже вышел из призывного возраста, но к работе еще пригоден. И хотя возраст этот все увеличивался, — с сорока восьми лет вначале уже дошел до шестидесяти, а, по словам некоторых злых шутников, в ближайшем будущем должен был достигнуть восьмидесяти лет или вообще продолжаться до гробовой доски, — все же было больше надежды на то, что дома останутся старики, а не молодые; ведь и сейчас уже многие из них были где-то на Дону и в Брянских лесах или томились в казармах и на пограничных заставах.
Господин Чатари добавил, что по возможности следует подбирать людей многосемейных, где дети уже подростки, а значит, смогут работать батраками хотя бы неполный рабочий день или поденщиками, которые постоянно под рукой, ведь военные нужды день ото дня растут, а рабочих рук все меньше и меньше. К такому решению вынуждал господина Чатари, кроме того, еще и недостаток жилья — жены мобилизованных батраков по-прежнему жили на хуторе, то есть, по понятиям Чатари, висели на его шее; знай себе плату получают, дрова жгут да место занимают, а работать не работают: мужья у них в армии, так они еще и нос задирают, ведь члены семей фронтовиков находятся под защитой государства. А горлопан Мечкеи, вождь местных нилашистов, тоже их подогревает: не бойтесь, мол, Чатари, скоро я до него доберусь — у него жена еврейка.
Итак, в батраки следовало брать лишь тех, кто приводил с собой много рабочих рук. Хорошо, к примеру, если два-три батрака братья — они и в одной клетушке поместятся, и хлеб им мать в одной печке испечет, и похлебку в одном котелке сварит. Для сокращения расходов и повышения прибыльности хозяйства и такие незначительные возможности существуют, хороший хозяин пренебрегать ими не станет.
Покончить с недостатком жилья для батраков, разумеется, можно было, построив им новые бараки. Барышей господина Чатари хватило бы и на это. Но Чатари был человек умный и предусмотрительный, а потому считал, что, покуда война не кончилась, начинать строиться нет смысла. Кто знает, что еще случится? Постройки могут разбомбить, красного петуха пустить, либо крестьяне, взбунтовавшись, могут их занять. Лучше, пожалуй, как советовал брат жены, банкир, попридержать эти деньги — в золоте и долларах.
Господин Чатари, как и большинство венгерских помещиков, держался английской ориентации, то есть был типичным приверженцем партии Бетлена[14], который одновременно и либерал, — в той мере, в какой это возможно для венгерского барина, и консерватор — в гораздо большей степени, ибо так диктовал ему трезвый хозяйский расчет и интересы собственного поместья, и фашист — ровно настолько, насколько того требовали конъюнктурные соображения и насколько это могло быть приемлемо для семейства его супруги. Так каждый режим находил в господине Чатари то, что требовалось этому режиму, а господин Чатари, в свою очередь, находил в каждом режиме то, что требовалось ему для поддержания своего поместья — остатка некогда огромного состояния, которое Чатари укрепил своим браком с наследницей банкирского дома. При всем том он не был просто приспособленцем, о, нет, истинный барин не может быть им, господин Чатари лишь равнялся на каждый режим в той мере, в какой этот режим равнялся на него.
Итак, Чатари непоколебимо верил в англичан и не верил в победу немцев, а если и интересовался чем-нибудь, кроме своего поместья, то в первую очередь тем, удастся ли Миклошу Каллаи[15], этому «истинному венгру», привести в Венгрию англичан (по воде ли, по суше или по воздуху, а лучше отовсюду одновременно), прежде чем явятся сюда советские войска.
Но, пребывая в ожидании, господин Чатари не брезговал и крупными сделками с немцами: по договору откармливал для них свиней, поставлял растительное масло, выращивал технические культуры (что делать, долг патриота!) и, будучи армейским офицером запаса, несмотря на частую смену профашистских правительственных кабинетов в Венгрии, сумел добиться назначения на тепленькую интендантскую должность. Это не было злоупотреблением, напротив, в высших инстанциях отлично понимали, что, если снабжением армии будут ведать хозяева, знающие в этом толк, государство только выиграет. А если такой пост и давал Чатари то преимущество, что он одновременно имел возможность заниматься своим собственным хозяйством, то это опять-таки приносило обоюдную выгоду. Государству это было выгодно по той причине, что поля господина Чатари давали больше продуктов, а господину Чатари потому, что деньги, вырученные за эти продукты, так или иначе попадали в его собственный карман.
Но как ни сильна была вера господина Чатари в англичан, она все же не была настолько крепка, чтобы он решился на большие затраты по имению. «Эти красные так загадочны, — рассуждал он, — что от них можно ждать всяких неожиданностей. Лучше не торопиться». Начать строительство будет не поздно и после того, как окончится война, минует время послевоенного хаоса, а венгерские помещики выйдут сухими из воды и на этот раз, точно так же, как это бывало до сих пор на протяжении многих сотен лет. И
