Околдованная - Лора Таласса
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
У нее внутри, верно, какой-то яд, яд, уже проникший в кровь. Его тоже нужно удалить из организма.
Кладу одну руку ей на грудь, другую на спину, беру силу Мемнона и направляю ее вниз, по рукам, к ладоням.
– Раствори яд, что внутри, – приказываю на сарматском.
И вливаю силу в девочку.
Спина ее выгибается, глаза распахиваются. Она начинает кричать, а я стискиваю зубы и держу ее, чувствуя, как борются две магии в хрупком теле.
Продолжаю накачивать оборотня целительной силой, подавляя растекающуюся по венам отраву. Меня пошатывает, от перенапряжения наваливается слабость.
Где-то вдалеке хрустит ветка. Потом я слышу треск сосновой хвои под чьими-то ногами.
Они идут.
Девочку все еще колотит, но крики ее сменились тихим поскуливанием. Она так и не пришла в себя, ни в каком смысле. Сглатываю, охваченная тревогой.
В таком виде она совершенно беззащитна.
Наклоняюсь к ней и шепчу тихо-тихо слова, которые кажутся мне такими же древними, как и язык, на котором я их произношу:
– Я защищу тебя. Моя магия защитит тебя. Твоя кровь не прольется, пока не прольется моя. Клянусь.
Клятва? Или воспоминание? Я чувствую что-то вроде дежавю.
Шаги приближаются – ну конечно, ведьмы услышали крик девочки.
Я все еще чувствую в ней скользкий яд, но отпускаю оборотня, надеясь, что вложенной в нее магии будет достаточно.
Заставляю себя встать, хотя ноги еще дрожат, и повернуться лицом к приближающимся ведьмам.
Во тьме почти не различаю их. Их уже не так много, может, пять или шесть. С ними монстр.
Тяну магию из земли, тяну из темной луны и еще больше тяну из волшебной реки, текущей во мне. Моя сила собирается, нарастает, копится прямо под кожей.
На ведьмах больше нет масок, но, к сожалению, сумрак скрывает их лица.
– Бей, – шепчу я, высвобождая магию. Она вырывается из меня, как атакующие змеи. Может, дело просто в воображении, но я вижу, как моя магия чуть отступает, а потом наносит удар, совсем как змея. Ведьмы визжат и орут.
В меня врезается заклятье, срывая мою атаку. Второе попадает прямо в грудь, швыряя на землю. Оно сковывает мышцы, и в считаные секунды я каменею; дышать еще могу, но не более. Даже глазами не пошевелить.
Третье заклинание, грязно-бурое, вонзается в бедро. По одному лишь виду его понимаю, что оно скверное. А потом уже чувствую насколько.
Если бы я могла кричать, я бы закричала.
Меня словно проткнули насквозь в двадцати разных местах. Может, так оно и есть. Я задыхаюсь, захлебываюсь кровью, а может, легкие просто сжимаются.
СЕЛЕНА! ОСТАВАЙСЯ СО МНОЙ.
Мемнон вливает в меня свою магию, и я тянусь к ней, впускаю ее в себя, позволяя бороться с проклятьем, сдирающим с меня заживо кожу.
ТЫ ВИДИШЬ СВОИХ ВРАГОВ? ПОМЕТЬ ИХ, EST AMAGE, ТЕПЕРЬ ОНИ МОИ.
– Она ранена, – говорит одна из ведьм.
– Думаешь, мне не плевать? Эта гребаная шлюха чуть не оторвала мне ногу.
– Довольно, – говорит третья.
Сила Мемнона, похоже, действует, потому что боль от проклятья утихает и я могу двигать глазами.
Так что вижу, как одна из ведьм крадется ко мне. Ногти на ее ногах покрашены нежно-розовым лаком. Отчего-то, с учетом ситуации, это поражает меня, кажется нелепым и возмутительным.
Она присаживается рядом на корточки, ее прямые черные волосы падают мне на щеку.
– Когда до тебя доберутся остальные, ты пожалеешь о том дерьме, которое натворила сегодня, – шипит она, глядя на меня сверху вниз.
Ведьма поднимает руку, то ли чтобы отвесить мне пощечину, то ли собираясь метнуть новое заклинание, а мне хочется завопить, потому что я ничего, ничего не могу, кроме как лежать тут ничком.
Гадина одаряет меня мерзкой улыбкой:
– Расплата не…
Темная тень налетает на нее, и я слышу крик, который резко обрывается, уступая месту влажному, мясистому треску рвущейся плоти.
Потом звучат новые крики, треск, хруст, хлюпанье. Я уже могу немного повернуть голову. Массивная тень, пригвоздив к земле одну из ведьм, дергает головой, отрывая солидный кусок мяса. Прерывается, смотрит на меня – зловеще блестя в темноте глазами.
Очень знакомыми глазами.
Нерон!
Теперь мне хочется плакать – потому что он здесь, защищает меня. Пантера ревет и бросается за очередной ведьмой.
Вижу устремившуюся к нему вспышку кобальтовой магии.
Мгновенно переношусь в его разум.
Пригнись!
Нерон резко прижимается к земле, и заклятье проносится мимо, не причинив вреда.
Я тут же выскальзываю из его головы, втягивая в себя как можно больше магии Мемнона, чтобы она смыла остатки цепляющихся за меня чар.
Я думала, что хорошо представляю, что такое паника, – но сейчас, зная, что мой фамильяр в одиночку сражается с группой кровожадных ведьм, я едва дышу от страха за него.
Пальцы подергиваются, потом оживают запястья, руки, ступни, лодыжки. Но как же мучительно медленно все это происходит!
Еще не могу нормально двигаться, но уже чувствую, что за моей спиной одна из ведьм схватила девочку-оборотня.
Нет!
Выплескиваю магию, без всякого заклинания: нити силы сами ищут ведьму. А как только находят, обвиваются вокруг щиколоток и дергают, сбивая с ног.
Она крякает, сильно ударившись оземь. А подняться не успевает – мой фамильяр уже тут как тут…
Съеживаюсь от влажного хруста впивающихся в мясо клыков, проскальзываю в сознание зверя, уговариваю его отпустить добычу. Пантера нехотя подчиняется.
Осматриваюсь его глазами. Все ведьмы вроде в наличии. Несколько лежат на земле и стонут. Еще две, прихрамывая, уходят – вместе. Ноздри Нерона раздуваются, ловя запах крови.
Покидаю его разум, возвращаюсь в себя. Я достаточно восстановила контроль над телом, чтобы перевернуться на бок и блевануть. Телу хочется очиститься от боли и чар и от всех ужасающих зрелищ этого вечера.
Нерон подходит, тычется в меня носом, переворачивая меня на спину. Охаю, плюхаясь на раненое плечо.
Мой фамильяр кладет лапу мне на грудь и смотрит на меня, пристально и – клянусь Богиней! – раздраженно. Обычно мне приходится лишь догадываться о более-менее сложных мыслях Нерона, но эта отчего-то предельно ясна: «Если что, зови меня на помощь».
Сглатываю, киваю, выдавливаю:
– Спасибо.
Требуется еще минута, чтобы обездвиживающее заклятье полностью выветрилось, даже при содействии позаимствованной у Мемнона магии.
Когда оно все же рассеивается, я ковыляю к девочке-оборотню. Она больше не кричит, что хорошо, но и не очнулась и слишком уж, как по мне, неподвижна. Опустившись рядом с ней на колени, проверяю пульс.
Пульс есть – ровный и сильный.
Что ж, думаю, с
