Записки из Тюрьмы - Бехруз Бучани

выше и выше, пока, наконец, его не отсылают в далекий город, в высокое здание, где заседают боссы Мануса. Оно приходит туда подписанным и запечатанным. Местные служащие нетерпеливо хватают досье, и оно проходит тот же процесс на нескольких этажах этого здания для боссов. Оно поднимается все выше и выше, пока не оказывается на овальном столе боссов всех боссов. Его доставляют непосредственно тем пахнущим духами стильным пожилым дамам и благоухающим одеколоном мужчинам – людям, что всегда полны решимости.

Возможно, там есть и другое начальство. Я не знаю… все возможно. Может быть, это тоже пожилые дамы и старики, еще более мудрые и стильно одетые. Может быть, они проводят собрания в другом здании. Может быть, тысячи и тысячи боссов участвуют в навязывании каждого правила и регламента. Конечно, возможен и обратный процесс: самый главный из всех боссов передает приказы вниз по этажам, в Манус, и, наконец, Босс спускается в чрево тюрьмы. В этом случае досье не уменьшаются, сокращаясь во все более тонкие папки, а наоборот: каждое незначительное решение увеличивает толщину досье – они распухают все больше и больше по мере того, как передаются вниз. Этот процесс продолжается до тех пор, пока решение не спустят в тюрьму. По пути указания становятся настолько запутанными, что теперь ни один узник не сможет в них разобраться. Правила и регламенты исходят из неизвестного источника или основаны на некой тайной логике. Они всегда просто обрушиваются сверху на тюрьму, угнетая психику заключенных. Альтернативы нет. Точное соблюдение абсурдных правил и предписаний является приоритетом, поэтому все, что остается узнику, – это в отчаянии и ярости бить кулаком по стенке барака.

* * *

На основе этой таинственной логики каждую неделю вводятся новые правила для очереди за сигаретами – столь же непостижимые и сводящие всех с ума, как в столовой и других очередях. Очередь за сигаретами устроили именно так, чтобы она совпадала по времени с очередью за лекарствами от малярии. Несколько местных женщин толкают тележку, нагруженную коробками с десятками пачек сигарет, к небольшому ларьку. Они прямо-таки излучают высокомерие. Находясь в центре внимания, они уверены, что доставляют особо ценный продукт, словно команда инкассаторов, перевозящих огромную сумму наличных из одного банка в другой. У заключенных есть веская причина провожать жадными взглядами коробки в тележке, преодолевающей дистанцию в несколько метров, от ворот до ларька. Ритм женских шагов для узников превращается в песню, усладу для ушей. Заключенные томятся в страстном ожидании. У этих женщин, наверное, в голове не укладывается, что заключенные настолько ими зачарованы.

Тележка, лязгая, въезжает в ларек через служебный вход. Очередь кипит от напряжения. Затем женщины из окошка выдают каждому узнику по одной или две пачки сигарет. И записывают его номер в большой формуляр.

На ларьке написано «Магазин». Хотя было бы правильнее назвать его «Табачная лавка». У каждого заключенного есть еженедельная квота в двадцать пять баллов, на которые он может приобрести три пачки сигарет. За баллы, не потраченные на сигареты, он в теории может купить другие вещи: леденцы, печенье или ручку с блокнотом. Но все это существует только на бумаге, а в тележках всегда только сигареты. Узник не может купить ничего, кроме сигарет. Сохранить баллы невозможно. Каждый понедельник счет заключенного обнуляется. Даже если кто-то вообще ничего не покупает, его оставшиеся баллы стираются, а затем начисляются следующие двадцать пять баллов.

Странно, что Корова снова всегда первый в очереди, хотя он даже не курит. Удивительно. Похоже, он нашел верный способ выжить. Он знает, как ценны сигареты и как отчаянно нуждаются в них заключенные. Корова занимает очередь и копит пачки сигарет, чтобы использовать их для личной выгоды.

С очередью за сигаретами все не так просто. Вначале сигареты продавали раз в три дня поштучно в течение часа. Затем каждые два дня. А потом их стали продавать ежедневно. И каждый раз длительность раздачи сигарет непредсказуемо менялась: их выдавали то час, то полтора, то два. То же самое со временем: только привык, что сигареты выдают с двух до трех или четырех дня, как ларек начинает открываться, скажем, в девять или десять утра, а к полудню все уже роздано, и ждать больше нечего. В первую неделю в окошке ларька вывешивали объявление для заключенных, будут ли сигареты в этот день и во сколько за ними подойти.

Это не значит, что можно потратить все двадцать пять баллов за один раз. Если бы это разрешалось, то выстаивать эту очередь пришлось бы только раз в неделю. В условиях тюрьмы это было бы только к лучшему. Но этот вопрос не может ускользнуть от вездесущего взгляда тюремной Кириархальной Системы. Правила и предписания диктуют иное: «На каждый индивидуальный запрос выдается только две пачки сигарет». Это означает, что каждый заключенный должен страдать и в этой долгой очереди, как минимум дважды в неделю. Наличие сигарет в тюрьме – это как подарок, которым система милостиво одаривает заключенных. Первое впечатление – это изумление. Почему они дают заключенным сигареты? Как может система разрешить заключенному курить, ведь она обязана контролировать весь спектр его базовых потребностей и ограничивать их клеткой своего насилия? Например, почему система с первого же дня не вводит правило «Курение запрещено»? Как же так вышло, что футбольные мячи запрещены, а сигареты всегда доступны? Но с течением месяцев всем становится ясно, что сигареты – это жизненная сила тюрьмы. Или нет, не так. Сигареты – пульс заключенного. Каждый раз, когда системе нужно, она пережимает артерии.

Система настолько умна и опытна, что использует сигареты как инструмент, когда ей нужно разрешить кризис. Она может применить этот инструмент против заключенных в любой момент. Или заставить непокорных узников сдаться, прекратить сопротивление правилам и регламентам. По воскресеньям, когда повсюду суетятся курильщики, эти заключенные медленно, но верно превращаются в попрошаек. В тюрьме формируется культурный слой «нищих», подчиненная группа внутри системы. Образуется новая социальная пропасть; рождается новое классовое расслоение. Курящие заключенные становятся зависимыми от некурящих.

Корова и его друзья прекрасно уловили дух тюрьмы. Они набивают свои матрасы и подушки пачками сигарет, делая курильщиков все более зависимыми от них. Тем приходится унижаться и выпрашивать все больше. Раздавая сигареты курящим друзьям, заключенные бездумно укрепляют это искусственно созданное тюремное расслоение.

Еще одна проблема в том, что и папу без ума от сигарет. Это их ахиллесова пята. Их добрые сердца можно завоевать всего лишь одной сигаретой. Хитрый заключенный этим пользуется. Когда папу видит сигарету, радость освещает его глаза. Он