У рассвета цвет заката.Книга 1 (СИ) - Арина Ирина

Желание у меня сейчас было одно: проснуться в нашем доме в Мардоле, небольшом и уютном, где пахло свежим хлебом и цветами, а в окна заглядывало солнце. Где были мама и папа… Леф… И понять, что все это лишь дурной страшный сон, что не было никакой войны, миллионов оборванных жизней, вечных сумерек, Сурдива и осоровцев. Что Мэла и Райн в полном порядке, веселые и беззаботные, что я в любой момент увижу их. Что Леф меня…

Нельзя! Я не имела права на это желание. Оно часто появлялось в первые годы. Я научилась его глушить, отгонять, не позволять себе мыслей о той жизни, ибо в этой с ними становилось совсем невыносимо. Почти научилась. Нет, научилась!

Потому что от нашего дома не осталось даже руин. Их развеяли, как многие другие. Ничто не должно напоминать об оказавших сопротивление. Мамы и папы больше нет, и в дорогу за Грань их провожала не я. Райнара увижу таким, что… А Лефлан…

— Полковник Мустил, капрал Стевнив, благодарю за сопровождение. В дом или сожгу очаг к кыкдыховым мухам.

Вторую часть, адресованную зеленокожей, я приказным тоном выдала на орочьем и лепесток пламени на ладони подняла. Постоянная охрана, которой Кинтоф передал меня с рук на руки, немедленно напряглась. Говорить не на киллитенском, как и магию использовать без крайней необходимости, мне запрещалось, о каждом случае доносилось лично верховному командующему.

— Разрешено, — успокоил их Мустил, кивнул мне и пошел объясняться со старшим из соглядатаев.

— Иси Эргон, могу я рассчитывать на стаканчик куэрьского или милахового из Ваших прекрасных ручек? — не дожидаясь ответа, Стевнив взгромоздил ногу на крыльцо.

— Только сирское, — ответила я, за руку втащила слабо упирающуюся зеленокожую в дверь и сразу же эту дверь захлопнула.

Куэрьское вино у меня имелось, купленное как-то для отвлечения внимания, как и милаховое, одно из лучших в Мелонте, презентованное гномами Сурдиву с намеком на выгодные условия в договоре поставок. Генерал любые подарки принимал благосклонно и снисходительно и тут же их передаривал, боялся в видимом подношение случайно не обнаружить невидимое, яд или заклинание отложенного действия. Вино было абсолютно чистым, я проверила, но повода его выпить пока не представилось. Сирское же было самым дешевым и отвратительным из производимых в Киллитенсе. По какой причине мне доставили его целым ящиком, осталось тайной, мало меня интересовавшей, а бутылки уже третий год пылились в кладовой. Вот для одной нашлось применение. Никакое другое вино на безмерно раздражающего капрала тратить не хотелось. Вынесла я бутылку, не распечатывая, сам справится, но стакан приложила, надела на горлышко, как делали в тавернах, отпуская спиртное навынос нежелательным клиентам. Всучила комплект опешившему Стевниву и второй раз захлопнула дверь.

Кинтоф на такой мой демарш отреагировал короткой «болталкой»: «Осторожней, Вайра, перегибаешь». За предупреждение Мустилу я была благодарна, а что перегибаю, знала сама, но… Раздражал. И нервы сдавали. Мне бы сейчас…

На «сейчас» у меня были шифровка для завтрашней передачи, часы бесполезного ломания головы над поступком Райнара и застывшая скорбным изваянием в шаге от двери орочья девчонка. Зря я с ней так. Ребенок совсем, уже глотнувший несчастья. И ругаться при ней не стоило. Орки в выражениях не стеснялись, но я все же не орк.

— Послушай меня внимательно. Очаг здесь только в одной комнате, я покажу в какой. Ты туда заходить не будешь, и хранительницей его не станешь. К тому же у тебя уже есть один, а быть хранительницей двух нельзя. Понимаешь? — она подумала и кивнула, не слишком доверчиво. — Если боишься, просто не ходи в ту комнату. Тут других много. И еще, печь очагом не считается, но кухню можешь тоже обходить. Договорились? — теперь кивок у нее вышел более уверенным. Вот и хорошо. Давай познакомимся все-таки. Без имени общаться трудно. Я — Вайра, ты это уже знаешь. А как твое имя?

Пару попыток выяснить имя своей подопечной я уже делала, она на контакт не шла, просто не реагировала, словно не слышала. Теперь крепко задумалась, подкрепив размышления десятком вздохов, и решилась:

— Ылха.

— Стоп, — я откровенно удивилась. — Женские имена на «Ы» не начинаются.

После новой партии вздохов зеленокожая расщедрилась на объяснение:

— Нет имени. Забрали. Имя живет в племени, плохая кровь в племени не живет. Плохой крови не нужно имя. Сама взяла, красивое. Сейчас взяла. Нельзя?

— Можно, — разрешила я. Честно говоря, мне было все равно, как она себя называет, и переживать из-за нарушения орочьих традиций я не собиралась. А раз разговор у нас заладился, собиралась узнать то, что важнее, чтобы сюрприз несвоевременный не получить. — Какая у тебя магия, скажешь? Что ты умеешь? — на это головой Ылха замотала так, как не всякая лошадь сможет. — Хорошо, не говори. Расскажешь, когда сама захочешь. Пойдем, покажу все и будем отдыхать.

По дому мы прошлись быстро, я ограничилась самым необходимым, потом сама все посмотрит.

— Спать будешь здесь, тут кухня и вся еда, можешь брать любую. Или буду класть… вот сюда. Тут кладовая, тоже еда… должна быть, — в обширной кладовой редко водилось что-то, запасов я не делала. — Это ванная, сейчас туда отправишься. Без возражений! Это обязательно. Очаг здесь. Да не открываю я, не бойся. Запомнила? Тут я сплю. Тут тоже комната, просто комната… Еще второй этаж. Сама сходишь, если захочешь, там ничего опасного.

На второй этаж я, практически, не поднималась, да и на первом обходилась спальней и кухней, мне хватало. В этом условном доме я бывала нечасто, только переночевать. И в редкие дни, которые иногда выделял на отдых генерал, как сегодня.

— Все, дальше сама разберешься. И вот еще. К окнам этих комнат не подходи, нельзя в них смотреть. В тех можно. Поняла?

— Почему?

Первый раз я услышала от нее нормальное детское любопытство. Вот только ответить на него… Окна одной стороны выходили на ресторан… бывший ресторан, сегодняшнюю тюрьму. Мои попытки убедить генерала, что такой вид навевает не самые лучшие воспоминания, убедили его, что выбор места моего проживания идеален. Хорошо, хоть спальню позволил самой выбрать, не назначил. И для зеленокожей я выбрала ту, где окно смотрело в остатки когда-то пышного сада.

— Потому что там плохо. Не нужно тебе видеть, что там.

Она посмотрела серьезно на меня и на окна, кивнула, вздохнула. Надо будет отучить ее вздыхать. И про воровство объяснить. И научить есть не руками. И… И все это потом. Сейчас ни сил, ни времени, ни желания.

— Иди мойся и ложись спать. Иди, Ылха.

Она уверенно направилась в выделенную комнату, потопотала там, пошуршала, вышла уже раздетая. Совсем. Тоже нужно объяснить. И гардеробом ее заняться. Потом. А сейчас…

— Тут постой минутку.

Ванных в доме три, прежде я пользовалась одной и «чистила» одну, не эту. Теперь придется две. «Следилок» за мое отсутствие навешали столько, будто им девать их больше некуда, сами себя превзошли. Ну… не будем менять традиции, будем расширять. Я приветственно помахала рукой и выжгла все разом, резерв после Белого озера восстановился полностью. Обойдутся без разглядывания ребенка, пусть и не укомплектованного скромностью.

— Теперь можно. Полотенце возьми.

В ванной зашумела вода. Как пользоваться кранами я ей в гарнизоне показывала. Молодец, запомнила. Я ушла к себе. Сняла верхнюю одежду, отметила, как глупо мы должно быть смотрелись, я в полной зимней форме и зеленокожая без ничего. И под «следилками» глупо выглядело. Будто главнее дела, чем их сжечь, у меня не было, даже на снятие мундира не времени не нашлось. И тут же отметила, что, подмечая всякую ерунду, сама себя отвлекаю от мыслей о Райнаре, оттягиваю момент возвращения к произошедшему у перехода. А их и не было, этих мыслей. Вернее, была одна. Страшная. О том, что его ждет. И ни одной, зачем он это сделал и что делать мне. Было ощущение безысходности. Полной и окончательной. И злость на собственное бессилие. И вдруг явившаяся на фоне злости мысль еще более жуткая. А если бы это был не Райн? Что бы я делала тогда? Продолжила исполнять долг перед Тугдолантом? А я бы о нем вспомнила? Я бы, вообще, хоть о чем-то вспомнила?