Непосредственный человек - Ричард Руссо

Еще бы. Мои выходки, выбранный для них момент — дурная услуга Джейкобу. Я ослушался прямого приказа ничего не делать в его отсутствие. Возможно, по моей милости его вычеркнут из короткого списка. Мы с Джейкобом давно приятельствуем, и если я помешал его побегу из Рэйлтона, то по заслугам лишусь его дружбы.

— Давайте вернемся к скучным, Рейчел, — попросил я.

Гудит, гудит, гудит. Я откинулся на спинку вращающегося кресла и уставился на плитки потолка — похоже, они вибрировали.

— Звонила ваша дочь?

— Джули?

— Хотела знать, не можете ли вы приехать к ней домой сегодня днем?

— Нет, — ответил я, адресуясь не той, кому надо. — Исключено.

— Она, кажется, плакала?

— У вас есть ее телефон?

Рейчел ответила: есть.

— Перезвоните ей. Спросите, почему она плакала.

Тишина.

— Ладно, согласен. Это плохая идея. Плохой начальник. Перезвоните и соедините ее со мной.

Я закрыл юного Гарри. Что поделать.

— У них автоответчик? — раздался голос Рейчел из переговорного устройства.

— Я возьму трубку, — сказал я.

Выслушал наговоренное на магнитофон приветствие Рассела и после сигнала сказал:

— Это я, дорогая. Откликнись, если ты дома. — Подождал несколько секунд. — Ладно, сейчас почти полдень. Попробую позвонить позже.

И вдруг Джули появилась на линии.

— Хорошо, — сказала она в точности как ее мать и столь же внезапно повесила трубку. Я перезвонил, наткнулся на автоответчик, подождал, попросил Джули откликнуться и слушал мертвую тишину, пока автоответчик не отключился. Какого черта у них творится? Очередная мелодрама, насколько я знаю Джули.

Я вернулся к переговорному устройству, соединяющему меня с разумной женщиной — Рейчел.

— Давайте сделаем большой перерыв на ланч. Поедем в «Рэйлтон Шератон». Если мы оба уйдем отсюда, некому будет принимать все эти сообщения.

— Извините? У меня сегодня ланч с сексуальными домогательствами?

Ланч с сексуальными домогательствами?

— Считайте, вы пробудили во мне любопытство.

— Для всех секретарш факультета? — пояснила она. — Вроде семинара?

— Какую же еду подают на ланче с сексуальными домогательствами? — вопросил я.

— Nouvelle cuisine?[12] — предположила она. Сколько я помню, первая шутка, услышанная мной от Рейчел.

— Дожили, — вздохнул я. — Наконец-то я веду себя как нормальный мужчина со своей секретаршей.

— Вы правда собираетесь написать еще одну книгу?

Но мысль о книге, похоже, рассеялась без следа.

— Вряд ли, — признался я и добавил, прежде чем Рейчел успела что-то возразить: — Что за грохот? Гроза?

— Убирают асбест.

С облегчением убедившись, что моя внешняя реальность совпадает с реальностью Рейчел по крайней мере в этом пункте, я еще раз посмотрел на потолок, плитки которого и в самом деле вибрировали, черт бы их побрал.

— Наша очередь? Детоксикация всего здания?

— Господи! — сказал я. — Пруд охраняют фанатики прав животных, у вас обед с сексуальными домогательствами, детоксикация корпуса современных языков. Что-то творится, а что — не понять…[13]

Щелчки в переговорном устройстве. Что они означают? Недоумение по поводу аллюзии на «Баффало Спрингфилд»? Правду говорят: наша культура фрагментирована. Если бы я и написал еще одну книгу, кто бы ее прочел?

Из приемной донесся телефонный звонок, Рейчел ответила. После чего вернулась к переговорному устройству:

— Профессор Шонберг уже на лестнице? Вы бы поспешили? Через южный вестибюль?

Я последовал ее совету, но сперва пристроил юного Гарри в моем загроможденном шкафу. Места маловато даже для такого тощего малого, едва втиснулся. И едва я вышел в двойные двери с южной стороны коридора, как хлопнула дверь на северном его конце. Я не слышал, как меня окликнули по имени. Я не оглянулся.

Глава 17

В кампус рэйлтонского университета можно заехать с тыла, но этот въезд редко используется: зимой дорога становится опасной, и в любой сезон там слишком много ям и резких поворотов, да и соединяет она кампус только с Аллегени-Уэллс — опять-таки неудобным путем, через гору. А кроме Аллегени-Уэллс в этом направлении имеется лишь дурной репутации бар, придорожный «Круг», который расположился по ту сторону городской черты, недосягаемый для коротких рук рэйлтонской полиции. Бесплатный бильярд по вторникам, бесплатный дартс по средам, борьба в мокрых футболках по четвергам и танцы под живой вестерн-кантри по вечерам пятницы и субботы, во время которых до полудюжины драк вспыхивает на огромной и грязной парковке. Если верить «Зеркалу заднего вида», порой в темноте мелькает и нож, однако на оружие более смертоносное, чем острый носок ковбойского ботинка, здесь смотрят с неодобрением. Если вас победят в драке возле «Круга» вечером выходного дня, опасность быть затоптанным куда выше, чем быть заколотым или застреленным. Наступит суббота, а вы лежите в больнице с разбитыми скулами и треснувшими ребрами. Кашляете кровью — это вполне вероятно, — однако живы. «Круг» принадлежит к числу тех баров в округе Рэйлтона, где Мег, к огорчению Билли Квигли, тусуется слишком часто. Именно из этого бара я извлекал ее несколько месяцев назад.

Подъезжая к «Кругу», я обнаружил, что на хвосте у меня висит большой, красный, блестящий пикап. Водитель сигналил и жестикулировал — возможно, непристойно, в зеркало заднего вида не разглядеть. Сначала я решил, что это муж Рейчел, Кэл, как-то ухитрился подслушать наши беседы по переговорному устройству и ошалел от установившейся в нашем общении интимности, от ланча с сексуальными домогательствами. Но пикап выглядел куда лощеней, чем тот, на котором, по моим представлениям, разъезжает Кэл. И вообще это никак не мог быть муж Рейчел, поскольку это мистер Перти — со второго взгляда я его узнал. Самую чуточку я был разочарован: если бы меня выволок из автомобиля и отколотил ревнивый муж, у которого нет причин ревновать, я бы наконец оказался прав и даже ведьмовской круг Боди Пай поддержал бы меня. Может, даже большинство коллег по кафедре посочувствовали бы.

Я заехал на парковку «Круга» и остановился под большой афишей, сулящей в пятницу вечером танцы под «Кузенов округа Уэйлон». Коротышка мистер Перти ловко выпрыгнул из кабины, поправил слуховой аппарат и ухмыльнулся мне:

— Что скажешь?

Я присвистнул:

— Новенький?

— Почти. Пятнадцать тысяч миль всего. «Черри». Люксовая сборка. Движок три с половиной сотни. Прицеп тащит играючи. На переднем сиденье место для троих, — упоенно расписывал мистер Перти. — И заплатил я намного меньше, чем на том стикере.

— Рад это слышать, мистер Перти, — сказал я, глянув на наклейку с ценой. Знать не знал, что подержанные пикапы столько стоят. Да пусть даже новые.

— Я здорово его обголодал, — продолжил свою похвальбу мистер Перти.

— Что сделали?

— Сбил основательно цену, — пояснил мистер Перти. — Молоденький парнишка. Лет двадцати с небольшим. Две недели его морочил. Каждый день приходил, осматривал,