Люблю тебя, мама. Мои родители – маньяки Фред и Розмари Уэст - Нил Маккей
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда мы уже подъезжали туда, мне позвонили и сказали, что газета «Сан» и Sky TV узнали о похоронах – скорее всего потому, что у них были те же владельцы, что и у News of the World. Меня предупредили, что репортеры уже собрались у ворот крематория. Мы должны были проехать, не останавливаясь, мимо них и зайти в здание церкви как можно скорее. Так мы и сделали. Когда мы зашли, гроб с телом папы уже был там. На его боку крепилась простая табличка с надписью «Ф. У. Уэст». Цветов не было, и служба была очень короткой. Мужчина, проводивший ее, говорил очень мало. Не было ничего хорошего, о чем можно было бы упомянуть во время похоронной речи. Священник мало чего мог сказать помимо обычных слов о предании земле.
Мы все сказали: «Аминь». Гроб продвинулся сквозь занавески, которые после этого закрылись.
В какой-то момент репортеры прошли в здание, и мы увидели кучу вспышек и услышали ругань между конкурирующими газетами. В замешательстве нам показали не ту дверь для выхода, и нам пришлось гораздо дольше возвращаться к автомобилям, а журналисты преследовали нас. Нам пришлось ждать в машине, чтобы забрать прах. Иэн предложил сходить и взять его. Когда он вернулся, прах был еще теплый. Я не хотела его держать и заставила Стива это сделать.
Только уже когда похороны прошли, мы узнали, что Энн-Мари тоже приехала к крематорию и была расстроена тем, что ее не пригласили. Она прибыла после того, как служба уже закончилась, и очень рассердилась. Мы никак не могли знать наверняка, как она отнесется к посещению папиных похорон, потому что следователи пресекали любое наше общение с ней, ведь она могла стать свидетелем обвинения, когда начнется суд над мамой. Однако я и правда не думала, что она захочет побывать на этих похоронах. Я знала, что она навещала папу в тюрьме, но тогда я была уверена, что она приходила, только чтобы поругаться с ним, а не выразить поддержку. Только впоследствии я выяснила, что на самом деле между ними все было гораздо сложнее и что у нее к папе оставались те же двойственные чувства, что и у Стива.
Да и вообще долгое время между мной и Энн-Мари висело какое-то напряжение. Меня всегда расстраивало, что она рассказала маме с папой о плохом поведении Хезер на вечеринке для своей дочери, а на следующий день Хезер была убита. Я считала, что это лишь добавило трудностей в отношениях между Хезер и родителями, а Хезер и без того тогда была максимально уязвима. Я до сих пор помню, как Хезер плакала и говорила, что никогда больше не будет разговаривать с Энн-Мари, потому что та устроила ей большие неприятности.
Точно так же я считала, что Энн-Мари винит меня в поддержке мамы после того, как раскрылась правда о преступлениях. Но я тогда и правда верила в то, что мама невиновна – так говорил папа, так говорила мама, а доказательства против нее были несущественными. И я не могла поверить, что мама была способна на такие ужасные вещи, особенно по отношению к Хезер. А еще я понимала, что если она не обратится ко мне за поддержкой, то у нее не останется вообще никого. Я не ожидала, что Энн-Мари будет испытывать к маме такие же теплые чувства, если учесть, какое жестокое насилие мама поощряла по отношению к ней, да и к тому же мама была для нее не родной, а сводной матерью. Для Энн-Мари она должна была казаться самой жуткой мачехой из всех, каких только можно представить.
Другой причиной для разногласий между нами стало то, что мне иногда казалось, словно Энн-Мари вела себя так, будто она единственный ребенок в нашей семье, переживший насилие, ну, или по крайней мере, пострадавший больше остальных. Конечно, правда заключалась в том, что страдали мы все, только по-разному. Родители всю жизнь приносили вред нам всем. Ни у кого из нас не было исключительного права на какую-то особенную поддержку.
У нас не было четкого представления о том, что делать с папиным прахом после похорон, так что он остался у Стива до тех пор, пока мы не придем к какому-то решению. Какое-то время спустя Энн-Мари связалась с ним и спросила, может ли она увидеть урну, чтобы таким образом попрощаться с папой. Для этого он согласился встретиться с ней в Мач-Маркл, а затем они запланировали отнести прах на церковное кладбище и развеять на могиле, где похоронены папины родители Уолтер и Дейзи. Я не хотела в этом участвовать. Все связанное с папой казалось мне чем-то проклятым. Я не могла даже и думать о том, чтобы увидеть прах, а тем более куда-то его отнести, так что осталась дома.
Когда Стив прибыл на место встречи и вышел достать прах из багажника своей машины, Энн-Мари бросилась к нему, схватила прах и побежала по дорожке к дому, принадлежащему одному из папиных братьев по имени Даг. Когда Энн-Мари добежала до его двери и начала стучаться, Стив уже догнал ее, но дверь открылась и вышел сам Даг. Между ними возникла ссора. Даг вышел с дробовиком и сказал Стиву, что если тот не уберется с его территории, Даг будет стрелять. У Стива не было выбора, кроме как уйти без папиного праха. Позже он обратился в полицию, но они сказали, что не имеют права вмешиваться. Мы до сих пор не знаем, что в результате Энн-Мари сделала с этим прахом.
Вскоре после папиных похорон Иэн и я решили завершить наши отношения. Причины у этого решения были довольно непростыми, но в глубине души я считала, что хочу занимать большее место, чем лишь часть жизни любимого мужчины. Как и большинство женщин, я чувствовала, что мне нужен партнер, с которым я смогу делить все и который будет посвящать время мне, а не другим женщинам.
