Маленький памятник эпохе прозы - Екатерина Александровна Шпиллер

– Да, у нас! – орала трубка. – У нормальных людей! Белка, я тебя не узнаю, ты превратилась в обывательницу, обычную сытую обывательницу. Ну как так? Почему за тебя кто-то должен?

Надо сворачивать разговор. Мне только не хватало политической канонады по моим полубезумным мозгам. Конечно, так нельзя. Конечно, судьба страны. Полина на сто процентов права, я обыватель-предатель. А что делать, если сил моих нет на страну и на её вечно несчастную судьбу? Мне бы с собой разобраться, себя починить, чтобы жить дальше – какой я сейчас к чёрту борец?

Но всё оказалось к лучшему. Из своего безбашенного отрыва я вернулась в Москву бодрая и красивая – загоревшая до черноты, со сверкающими глазами, с чуть выгоревшими и от того поблёскивающими золотом волосами, полная сил и готовая к свершениям.

– А у нас как раз второй тур выборов будет! – торжественно объявила Полина, позвонившая точно в день моего возвращения. – Так что твой голос ещё пригодится. Не отвертишься!

– И не собираюсь вертеться, – засмеялась я. – Мне бы только работу найти.

– Послушай, у меня полно журналистов в приятелях… в нашей компании, – неожиданно сказала подруга. – Хочешь, узнаю, поговорю?

– Конечно!

– Ты у нас реклама? Сочинитель невероятных историй?

– Нынче это называется копирайтер, – уточнила я. – Да, умею, могу. И как редактор могу.

– Окей! Но ты обязана проголосовать! – строго наказала Поля.

– Слушаюсь, ваше благородие! Об исполнении доложу.

Порочная я!

Новый поворот

Полина уже год работала в одной из знаменитых газет – непримиримой, боевой, стоящей на страже интересов демократии и свободы. Без иронии – это была хорошая газета, через несколько лет её уничтожили одной из первых, при авторитаризме таких СМИ быть не может. Полинка слыла «золотым пером», ей отлично платили, а её хорошенькая мордашка часто мелькала на фото, предваряя огромные «кирпичи» аналитических материалов о текущей политической ситуации.

Однажды в телефонном разговоре моя «Полина-на баррикадах», как когда-то обозвала её Людка, сообщила забавную новость, что мой бывший муж Тимур ныне немаленькая фигура в пропагандистском отделе Московского комитета КПРФ. Он сменил на посту своего папаню, который пошёл на повышение и нынче рулит всеми подконтрольными коммунистам СМИ, обитая где-то совсем рядышком с Зюгановым.

– Удивительно, как место меняет человека, – смеялась Поля. – Закабанел твой Тимурчик, волос стало меньше вдвое, морда важная, губа оттопырена, щёки повисли…

– Щёки? У Тимура? – не верила я своим ушам.

– Да! Он с космической скоростью превращается в номенклатурное кэпээсэсное мурло! Когда мы пересекаемся на мероприятиях, я не сразу его узнаю! Боров! Пиджак трещит по швам!

– Но ведь они оппозиция. Их, вроде, не должны хорошо кормить, – усмехнулась я.

– Ой, не будь наивной!

Да ну его! Не хочу про Тимура. Куда интереснее, есть ли хоть какая-то личная жизнь у красотки Поли. Почему-то об этом никогда не заходило речи, она так и продолжала жить с родителями и ни разу не упоминала никакого парня.

– Поля, а у тебя есть парень? – однажды в телефонном разговоре я решилась перебить её речи о политике.

– Чего? – опешила подруга.

– Ты с кем-нибудь встречаешься?

Не стоило смешивать темы, я готова была откусить себе язык.

– А какое это имеет… тебе-то что?

– Просто интересно. Обычно подружки делятся друг с другом.

– Вон ты о чём. Тоже будешь намекать, что я недотраханная, а потому бешусь «за политику»? – тон её стал агрессивным. Ну, что ж, я сама виновата – спровоцировала.

– Почему «тоже»? И как мне могло прийти в голову про недотраханность? Я просто имела в виду отношения…

– Давай раз и навсегда. У меня полно парней, спать есть с кем, не обделена, – вызывающе цинично процедила Поля. – Но вот «строить отношения» не хочу и не собираюсь. Мне неинтересно. Или ты за традиционные ценности и начнёшь мне выносить мозг?

– Боже упаси! Нет, так нет, твоё полное право! Только не злись, пожалуйста, и… прости! Не сердись, а?

– Ладно, проехали. Меня и родители достали, как ты понимаешь, а уж противники и недоброжелатели – у-у-у! Любимая тема – баба одна вот и бесится.

– Полинка… правда, прости! Я идиотка.

Поля, как и обещала, помогла найти работу. На днях я должна была выйти на новую службу, а она собиралась уезжать. Я захотела отблагодарить её и за пару дней до этого пригласила Полину в кафе отметить победу Ельцина и заодно мою новую работу – за мой счёт в качестве благодарности.

– Будто мы не друзья, – разворчалась подруга по телефону. – Ты мне ничего не должна!

– Знаю! Но позволь мне доставить себе такое удовольствие, – выкрутилась я.

Мы сидим за столиком новёхонького кафе с тёмными стенами и сумеречным освещением. То самое время 90-х, когда кафешки, рестораны и бистро открывались повсюду, особенно в Москве, с дикой скоростью: в день по заведению примерно, если не больше.

Там, на улице, вовсю звенел и плавил асфальт жаркий день, здесь же было прохладно от кондиционера, по вечернему темновато. На любителя обстановка, но мне нравилось.

Заказали пару салатов, по бокалу сухого вина, кофе и пирожные. Нам принесли всё сразу. Тарелочки, чашки и бокалы теснились на столе, а мы с грустью поняли, что кофе скоро остынет, но нельзя же начинать с кофе и начали с вина.

– Полинка! Ты настоящий друг! – торжественно произнесла я, поднимая бокал. – Спасибо тебе, дорогая, никогда не забуду и вообще! – мы чокнулись.

– Да на здоровье, родная, всегда обращайся! – улыбнулась Поля. – А за Ельцина, значит, вторым разом будем?

Захохотали. Было легко и спокойно. Наконец, в полной мере я почувствовала, что меня отпустило. Нет, не закончилось, но – отпустило. Могу жить, дышать, аккуратно обращаясь с оставшимся от раны шрамом, стараясь по возможности его не беспокоить.

Скоро мы заказали по второму бокалу вина. Наверное, это было излишним. Когда усидели и второй, нечто в моей башке щёлкнуло и отключилось. Вылетел нужный предохранитель. Подмывало поделиться с подругой подробностями того, что случилось в моей жизни, ох, как подмывало! Но я сумела усилием воли перенаправить желание трепаться о личном в русло рассуждений вообще, не конкретизируя. И понесло меня бурным потоком, хотя речь я держала неторопливо, важно и убийственно серьёзно:

– Смотри, Поль! Ведь счастья никому никто не обещал, не гарантировал, его вообще не существует в ассортименте судьбы – ни как основного ингредиента, ни опцией. Человеки сами себе придумали, что созданы для счастья, как птицы для полёта, что каждый обязан стремиться быть счастливым. «Я этого достойна» и прочая ересь, которая не просто испортила жизнь миллиардам людей, но испортила их самих, превратив в завистливых и озлобленных людишек.

– Красиво говоришь! – восхитилась Полина. – Продолжай, мне нравится.

– Да? Хорошо. Что такое счастье? Подарок в коробке, счёт в банке? А, может, воспитание ребёнка, а потом ещё одного ребёнка? Или: рядышком всегда мокрые собачьи носы и щенячий писк? Какое оно – счастье, в чём, о чём? Понятно же, что для каждого –