Маленький памятник эпохе прозы - Екатерина Александровна Шпиллер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Впрочем, это не имеет никакого отношения к нынешнему повествованию. Суть в том, что в далёком 96-м году мой очередной, двадцать третий, день рождения, как обычно, проскочил незаметно для всех, потому что в столице никого не было. Вера с мамой и сыном дышали дачным кислородом, Марина… какая теперь могла быть Марина, по полгода проводящая с наследником капитала в забугорных кущах? Даже не позвонила. Полинка, притомившись от политических баталий, уехала со своими соратниками-демократами праздновать победу Ельцина где-то в курортной Прибалтике.
Только Людка позвонила из Штатов, и мы с ней очень долго трепались – разорилась она тогда на этом разговоре, наверное.
28 июля мы с мамой посидели с бутылочкой сухого, поздравили друг друга. И, ей-богу, этого было довольно.
Я на новом витке.
День за днём
Всё-таки мы сдали мою квартиру юным счастливым супругам, на глупо-блаженные улыбки которых я смотрела снисходительно, с высоты своего печального опыта.
Что важно: теперь мы с мамой могли позволить себе жить-поживать по «правилу правой руки» в ресторане: столбик с ценами закрывается рукой, чтобы не видеть цифры, блюдо выбирается, исходя только из желания его съесть, а не стоимости. Конечно, мы не приобретали бриллианты и не ездили в Австралию, не покупали одежду в бутиках, где каждый карман отделан стразами Сваровски… Не в состоянии были прикупить ещё одну квартиру (ипотеки пока что в России «не изобрели») и даже на машину не разорились – ни мама, ни я не водили.
Но в обычной, рутинной, каждодневной жизни мы позволяли себе всё, на что падал глаз, что привлекало – недешёвые деликатесы, хорошую одежду из приличных магазинов, а не с рынка; дорогие билеты на модные спектакли в первые ряды. За границей я всегда жила в отличных отелях, хотя летала туда по возможности чартерными рейсами.
Маленькие и большие радости нарождавшегося среднего класса. С десяток лет он всё же просуществовал, хоть и не успел осознать себя в полной мере, как его расстреляли. По-большевистски, из маузера, как водится. А он-то, средний класс наивный, надеялся, что теперь заживёт по-людски в собственной стране, никто ему не станет мешать спокойно и честно работать, зарабатывать, тратить и потихоньку богатеть.
Мы с мамой успели немного побыть средним классом и вкусить радости честного и хорошо оплачиваемого труда с прибавкой от сдачи в наём жилья. Но это был настолько недолгий период в России, настолько незаметный в исторических масштабах, что можно считать, его и не было вовсе.
Однако вернёмся в тот краткий миг… Теперь я работала копирайтером в богатом глянцевом журнале, принадлежащем известному холдингу. Писала заказные материалы, придумывала, когда требовалось, эффектные слоганы для рекламных модулей. С девяти до шести присутствовала, как штык, на рабочем месте – в красивом офисе, где сотрудники были рассажены в большом зале и разделены стеклянными перегородками, каждый в своём закутке. Рабочее место состояло из стильной чёрной офисной пары стол-кресло и самого современного компьютера.
Внутренний распорядок требовал обязательного присутствия на службе «от и до» без всяких попыток заикнуться о творческой работе и необходимости «подумать дома, писать в ночи за чашечкой кофе». А вот фиг! За такие зарплаты будьте любезны быть пред очами начальства в любой рабочий час. «Такие зарплаты» соответствовали предъявляемым требованиям, не поспоришь. К тому же нередко перепадали солидные гонорары за особо важную работу, приносившую изданию очень приличный доход. Тех, кто имел отношение к удачной сделке, никогда не обижали. А я умела писать хорошие рекламные тексты любых размеров, сочиняла складные «слоганы», придумывала быстро и с вариантами – клиенты имели возможность выбрать. Такой у меня… дар. Во всяком случае, коллеги и начальство называли это «даром». А я каждый раз вздрагивала от подобных похвал. Мне хотелось крикнуть: «Да вы понятия не имеете, что такое дар! Вот это всё – подарочек из галантереи. Дар – это счастье и ярко раскрашенный мир, вечная гуашевая красота вокруг и весёлая щекотка в животе! Бедняги, восхищаетесь фантиком от жвачки». Разумеется, я молчала, вежливо улыбалась и благодарила за высокую оценку моего скромного труда.
Ровно, гладко, устроенно, даже скучновато, до того благополучно – так можно кратко описать тогдашнюю мою жизнь. «Речистые былинники», рассказывая про «страшные 90-е», всегда возмущаются подобной крамолой: как можно говорить о покое и устроенности, когда народ голодал, старушки замертво падали в центре Москвы, а дети криком кричали «хотим кушать»! На то они и былинники, чтобы бесконечно придумывать, фантазировать, услаждая слух тех, кому по какой-то причине жизненно необходимо слышать именно это.
Даже знаю, почему это работает: слишком многим надо оправдываться за тогдашнюю свою убогую жизнь, когда они не смогли ничего. Плохое образование ли, бесталанность или лень – не знаю, не хочу быть судьёй! Но голову готова дать на отсечение, что в то время можно было очень многое – и начать, и сделать, и преуспеть.
Да, было весьма непростое и жёсткое время – а когда и где ломка общества происходила мягко и с «уверенностью в завтрашнем дне»? Покажите мне такое место? Без крови – уже подарок судьбы, потрясающий шанс, один из миллиона! Чтобы его упустить целиком и полностью, надо быть… Россией.
Одни сидели ровненько на ягодицах и ждали, когда им преподнесут Время на жостовском подносе – правильное, удобное, комфортное и с подогревом. Другие делали это Время сами, создавали его, работали, «творили, выдумывали, пробовали». С рисками и без страховки.
Голодающие, падающие в обмороки старушки существуют лишь в воображении былинников. Никакого голода-холода и близко не было – как, кстати, и в последние десятилетия советской власти. Терпеть не могу, когда лгут «ради высокой цели» – с любой стороны. От лжи только хуже в итоге всем и всегда.
В середине 90-х для предприимчивых людей на дворе стояло непростое, но перспективное время. А для таких, как я и моя мама, для нанятых, которым хорошо платили, чей труд ценили, то были вполне спокойные, сытые годы. И нас было очень много! Никто из тех, кого я знала, не прозябал. Да хотя бы в нашем холдинге работали сотни людей, которые вовсе не походили на несчастных чаплинских персонажей – забитых, испуганных, измученных капитализмом. Отнюдь!
Ещё былинники любят рассказывать о сплошных перестрелках и убийствах прямо на улицах городов, особенно Москвы. Градус
