Любить не просто - Раиса Петровна Иванченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вот он, Андрей Батура, идет сейчас по тротуару, идет в эту минуту не один — с ним рядом гениальный Моцарт, его опьянение жизнью. Моцарт станет современником и других, грядущих поколений, которые будут жить в этом городе. Моцартовская мятежность, похоже, заключена в каждом, кто идет рядом, едет в автомашине, трамвае или троллейбусе, в метро или в самолете. Моцарт — тоже частица этого неустанного движения, сила, жаждущая совершенства во всем окружающем.
Андрей отвлекся было от своих мыслей: заметив такси, направился к нему. Но нет, он не поедет. Не часто выпадает случай прогуляться вечером в таком настроении. Постояв, пошел дальше. Современный человек так привык взвешивать свою жизнь, раскладывать по дням и минутам, что даже когда получает возможность пройтись, старается сэкономить время. Скорее, скорее — будто толкает что-то внутри. Но странно — это его не утомляет. И он находит время послушать Моцарта или пофилософствовать наедине с собой о будущем.
— Скажите, пожалуйста, как проехать к вокзалу? — чей-то голос.
— Садитесь на двадцатку.
— Спасибо.
— Нет, лучше в метро. Скорее.
И снова — скорее! Это уже привычка.
Скрежет автомобильных тормозов откинул его назад. Глаза ослепили огни фар. Водитель, высунувшись из дверцы, сердито поминал разинь, которые сами лезут под колеса.
Любопытно, во времена Моцарта случались дорожные происшествия? А теперь сколько? Ежегодно в мире около трехсот тысяч. Батура решил не искушать дьявола в образе автомобиля и свернул в метро. Удивительно — когда оказываешься в таких многолюдных местах, как станция метрополитена, пропадает склонность к философствованию. Раздумье сменяется неким созерцательством.
Спокойное покачивание вагона, шум за окном. И кажется, с ветром ушло моцартовское настроение. Все же интересно сидеть и следить за лицами людей. Хотя бы вот эта девушка — в синем пушистом берете, с портфелем-чемоданчиком в руках. Настороженна, на каждой станции прислушивается — какую объявляют. Ясно, приезжая.
Поезд с шумом остановился на его станции. Поначалу он потерял свою соседку, торопясь вскочить на ступени эскалатора. Но в автобусе опять промелькнул знакомый синий берет и модный лакированный плащ.
Выходили они на конечной остановке вместе. И Андрей пожалел, что в его годы уже не пристало знакомиться с девушками так просто, по-холостяцки.
Шел следом за девушкой и ловил себя на том, что весь вечер старается отвлечься, хоть на время уйти от неизбежности принять важное решение. Девушка остановилась, растерянно огляделась по сторонам.
— Простите… Что-то не пойму — это улица Романтиков?
— Это Садовая. Вы проехали три остановки.
— Как же теперь? Автобусов, кажется, не будет…
— Теперь только пешком. Вот в эту улочку — и напрямик через строительную площадку.
Девушка уныло смотрела в узкую, неосвещенную улочку и не двигалась.
— Идемте, я провожу.
После Моцарта у него было хорошее настроение, хотелось делать людям добро.
— Вы издалека приехали?
— Почему вы думаете, что я приезжая?
— Вижу по выговору. Так мелодично растягиваете слова. А мы говорим быстрее, как бы обрываем каждую фразу.
— Другой темп жизни — больше спешки.
— Вы думаете, это отражается на языке? — Андрей удивился — он никогда об этом не думал — и тут же согласился.
— Уверена.
— Знаете, я тоже иногда забавляюсь этим — анализирую то есть.
— И как, успешно? — Девушка весело и просто рассмеялась.
— Иногда успешно.
Девушка вдруг испуганно оглянулась — они проходили неосвещенной разрытой дорогой мимо высоченной коробки нового дома. Андрей сделал вид, что не заметил ее настороженности.
— Если угодно, меня мучает сейчас один вопрос. Как привлечь к себе ваше внимание? И только теперь заметил — портфель-то у вас тяжелый.
— Нисколько. В нем, правда, книги. Я сама…
— Ну, тогда позвольте насильно отобрать его у вас.
— Так у вас же свой!
— Ничего — я с удовольствием понесу два. А теперь, пожалуйста, поправьте у меня на шее шарф. Сполз. Моя мама бранит меня, когда я простуживаю горло… Прошу… — Андрей наклонился.
Девушка заправила шарф за воротник осеннего пальто, и им обоим стало как-то легко. Но тут девушка сказала:
— Вот и мое общежитие. Благодарю! — и решительно взяла из рук Андрея свой портфель.
— Я вас прошу — не исчезайте. Разве вам не нравится этот вечер?.. Моя мама сказала бы вам спасибо за то, что вы спасли меня от простуды. Она все еще считает меня ребенком — представьте себе: почти сорокалетнего седого мужчину!.. Я — журналист. Кроме того, посещаю театральную студию. А начинал фрезеровщиком, отдал этой профессии семь лет жизни. А вы? Чем вы занимаетесь?
— Учусь.
— Но это заводское общежитие.
— А я учусь на заводе. Я — здесь, а их работница у нас, в Подольске. Слыхали про такое — обмен опытом?
— И вы довольны?
— И да, и нет. Завком послал.
— Тогда — да здравствуют завкомы! Без них бы не было этой встречи. Имейте в виду, вам здорово повезло, что вы встретили меня.
— Вы всегда такой храбрый и даже дерзкий? — Девушка уставилась на него, повернувшись к свету фонарей.
Батура никогда еще не видел таких ясных глаз с дрожащими в них блестками смеха. И он подыскивал ответ, чтобы не выпасть из шутливого тона беседы.
— Мой шеф утверждает последнее. Но это не мешает ему любить меня. Меня нельзя не любить, знайте это!
— Угрожаете? Ой, смотрите, как бы не вышло наоборот.
В ее голосе звучала уверенность — Батура почувствовал это.
— Люблю уверенных в себе. Знаете что? Давайте побродим еще немного.
— С вами интересно, спасибо, но уже поздно.
— Тогда я скажу: завтра в шесть, на этом месте. Поедем куда-нибудь за город, искать бабье лето. Вот и
