Легальный нелегал - Наиль Булгари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кое-как устроившись на двух передних сиденьях, стращаю товарища:
— Тут змей полно, не боишься?
Глухим голосом товарищ вдребезги разбил мои надежды:
— Не боюсь. В Индии их поболее будет. Главное — их не раздражать. Всё, отстань.
Будильник наручных часов не понадобился. Дневное светило, пройдя пустыню Такла-Макан, втиснулось меж хребтов Кандартаг и Узункыр. Достигнув Западного хребта на Памире, осветило, к радости путников, перевалы Сарытош и Акбайтал, заглянуло в высокогорное озеро Каракуль. Заискрившись лучами на пике Революции и Коммунизма, левым крылом нарушило границу соседнего Афганистана. Проскользнув по Сафетхирским горам, оказавшись на семидесятом меридиане и окунувшись в переплетение нескольких рек, прошлось по долине. Взмыв до двухкилометровой высоты, перевалив через хребет Бабатаг, светило замедлило полёт. Зависнув, прожектором пошарило по ущелью «Железные ворота» и, наконец, залило розовым светом округу, поглощая утренние сумерки.
Таинственная, полная пугающих звуков и шорохов ночная жизнь уступила место привычному явлению. Вся живность, предпочитающая тьму свету, пряталась в норы, расползалась и разлеталась, в том числе и комары. Эти кровопийцы, объединённые в эскадрильи, полки и дивизии, построившись в боевые порядки, строго его выдерживали; ведомые хорошим штурманом и грамотно маневрируя, выходили точно на цель. Рассредоточившись на боевом пути, включив прицелы-тепловизоры, издавали устрашающие сигналы. Достигнув расчётной точки, пикировали, нанося точечные удары и удары по незащищённым площадям. Закончив ночные полёты-налёты, оставив в воздухе единичные дежурные силы, уходили к месту постоянной дислокации — поросшему растительностью берегу.
Лёжа буквой «зю» и на всякий случай прикрыв голову, дурным голосом дневального я заорал:
— Рота, подъём! Боевая тревога!
Теряясь в догадках, подозревая товарищей в мягкости нравов, перевернулся на живот: метрах в пяти, стоя на задних лапках, жёлтый суслик с наисимпатичнейшей мордочкой внимательно крутил головой, оценивая угрозы. Опасность он увидел со стороны приближающегося к машине Феди. Млекопитающее, тонко пропев, припало к земле и, быстро перебирая лапками, бросилось вверх по небольшому склону. Налив из термоса едва тёплый чай, товарищ смачно отпил. Потянув носом разнотравный настой воздуха, пристыдил меня:
— Поражаюсь я тебе. Спать в такое утро может человек отсталый, необразованный, некультурный. Ты в школе учился?.. Молчишь!.. Уверен, что плохо учился, и значит, тебе неведомы уроки по природоведению и ботанике.
Сделав еще глоток, Федя спросил:
— А чего это ты недавно орал, будто скорпион в задницу ужалил или змея за ухо цапнула?
Пока я думал, как ответить, Федя показал вправо от себя и полулегальным голосом промолвил:
— Я тебе не зря про змею сказал. Хочешь посмотреть на настоящую, взрослую гюрзу? Лёша за ней из засады наблюдает… Идём, только тихо.
На большом сером камне, нежась и купаясь в утренних солнечных лучах, лежала полутораметровая, в руку толщиной, с копьеобразной головой узорная лента.
— Какова красавица! — восторженно прошептал Лёша.
Испытывая лёгкую дрожь, я поднял с земли увесистый камень. Прикинув его вес, заикаясь, произнёс:
— Попа-падись такой на зуб!
Дремавшая рептилия упруго дёрнулась, ощупала раздвоенным языком пространство. Холодные глаза-пуговицы вспыхнули бешеной злобой. Предупредив своим страшным насосным шипением, что готова за себя постоять, исполнила танец смерти. Восхищенный бойцовским характером гюрзы, Федя воскликнул:
— Ничего не скажешь, характер! Но мне всё же больше по душе танец кобры. Гюрза не может так танцевать. У кобры танец особый. Сначала она поднимает тело на треть своей длины, распускает капюшон, зыркает на тебя и вроде как улыбается. Потом начинает раскачиваться, будто стриптизёрша…
Трясясь холодцом, перебил Федю:
— А эф-фа?
— Эфа подлая. Сама небольшая, а яду не меньше, чем у гюрзы. Та стерва, как женщина, старается цапнуть без предупреждения, втихую. В ней что примечательно, так это передвижение боком и как бы кольцами. Заявляю, товарищи офицеры, официально: кобра — королева всех змей.
Между тем гюрза, не дождавшись нашего бегства, нырнула в каменную щель.
Увидев в моей руке камень, Лёша пристыдил:
— Коля, она в своем ареале, и лишние здесь — мы!
— Да я…
— Ага, работа такая, мочить всё и всех, — пресёк моё оправдание Федя.
Перекрёстное воспитание длилось целую вечность и закончилось на стоянке мини-лекцией.
— Ты пойми, если каждый, не обижайся, вроде тебя будет при виде представителя дикой природы хвататься за камень, дубину или ружьё, то тогда, друг разлюбезный, на Земле останутся одни хомо сапиенсы, а к ним всех причислить не могу. От этой змеи пользы на порядок больше, чем от термезского полковника. Первая даёт сырьё для фармацевтики и жрёт грызунов, короче, приносит пользу. Второй же травит наркотой себе подобных ради наживы. Ну и где знак равенства между ними?
Добить меня полностью не дал Лёша. Сказав:
— Будем считать, что теперь Коля будет первым среди первых в защите животного мира.
Разлил по стаканам остатки чая, с сожалением потряс термос, подал его мне.
— Будет возможность, зальёшь чаем, только зелёным. Выезд в девять. Если есть вопросы, давай сейчас.
Жуя галету, ответил, что вопросов нет.
Выехали с некоторой задержкой. Наблюдая за движущейся военной колёсной техникой и парой вертолётов, взявших курс на север, спросил товарищей:
— Куда думаете?
— Вертушки, скорее всего, к перевалу Чок-Чар, а колёса — к Дербенту. В Таджикистане снова напряжёнка! — проводив глазами вертушки, ответил Лёша и, осмотрев своё воинство, скомандовал:
— По коням!
До Шерабада доехали, пристроившись в хвост «Москвича», багажник которого был доверху забит мешками со свежими овощами. Сохраняя дистанцию, сопроводили его до базара. К подъехавшему сельчанину, тряся огромным животом, бросился перекупщик. Предложенная цена земледельца не устроила, но толстяк доказывал с пеной у рта, что цена хорошая и большую никто не даст. А если тот хочет сам торговать, то пусть только попробует! Последнее предложение сопровождалось угрозами и бранью. Что оставалось делать дехканину? Безнадежно махнув рукой, тот согласился. Сию же секунду к машине по щелчку пальцев перекупщика кинулись двое грузчиков. Произведя расчёт с земледельцем, толстяк посадил за прилавок жену и двух малолетних детей, пригрозив, что пересчитает каждый сум. Вытирая пот с шеи, лба и поросшей волосами груди, отправился в стоявшую недалеко забегаловку, потому что чайханой её назвать было нельзя.
Чайхана в городе отличается от чайханы сельской. Городская больше похожа на столовую или на местный лад — ошхону, со столами, стульями, официантками, где подают не только чай, но по желанию — чего покрепче. В такой «а-ля» чайхане-обжорке идёт простое насыщение желудка.
