Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Следующая остановка Сапах-Гуляна в Токате показала, что и здесь, как и в городах, где он уже побывал, СДПГ удерживала лидирующие позиции среди армян и пользовалась неоспоримым влиянием, даже если противостояла консерватизму местного общества. На лекции, организованной в помещении для общественных собраний, не было ни одной женщины — «эта традиция все еще доминировала в жизни [в Токате]»[652].
Сивас представлял собой решающий этап путешествия Сапах-Гуляна. О его прибытии было объявлено заранее, поэтому все государственные чиновники и вся знать приветствовали его у ворот города и сопровождали до клуба гнчаковцев, которых в городе насчитывалось в 1911 г. не менее шести сотен[653]. Атмосфера в Сивасе была очень напряженной, в городе было достаточно небезопасно, поэтому армяне планировали организовать наблюдение за окрестностями и за рынком, особенно в ночное время[654]. В регионе, где армянское присутствие было гораздо более заметным, чем в предыдущих, торговля, ремесла и транспорт находились преимущественно в руках армян. На рынке армяне жаловались на бесконечные вымогательства со стороны турецких офицеров и знати. Им часто говорили: «Конституция не освободила вас от нашей власти, мы станем обращаться с вами так, как нам будет нужно»[655]. Такие выражения иллюстрируют особый статус, который имела каждая из групп населения.
После своего прибытия в Сивас 28 июня 1911 г. Сапах-Гулян узнал, что Мустафа Неджиб прибыл сюда незадолго перед ним и пытался посеять рознь между двумя армянскими политическими партиями. В этом городе, граничащем с исторической родиной армян, АРФ, вездесущая в восточных провинциях, и СДПГ, внедрившаяся в основном в западных регионах, сосуществовали без проблем. Как пишет лидер гнчаковцев, два комитета даже решили сформировать общий план самообороны. Хотя их позиции различались — дашнаки оставались приверженцами идеи сотрудничества с Иттихадом, а гнчаковцы открыто и публично занимали враждебную ему позицию, — постоянные провокации и некоторые подозрительные симптомы в конце концов встревожили местный дашнакский комитет, который занял позицию, более близкую к гнчаковцам — преобладавшей в Сивасе партии[656].
В течение нескольких месяцев, которые предшествовали приезду Сапах-Гуляна, армяне обратили внимание на множество собраний, происходивших в домах влиятельных граждан города турецкого происхождения. В конце концов, выяснилось, что их участники принадлежат к антииттихадистским кругам Сиваса, следовательно, собрания не были направлены непосредственно против армян. Оставило свой след и другое событие: по улицам армянского квартала были рассыпаны отравленные конфеты, ничего не подозревавшие дети подбирали их и ели. Двое умерло, нескольких пришлось лечить от отравления. Люди подозревали, что за этим подлым актом стоял Иттихад[657]. Напряжение в Сивасе имело своей причиной не только турецко-армянское противостояние, но диктовалось также скрытым конфликтом между определенными кругами городской знати и младотурецкими властями. Распускались слухи с целью настроить мусульманское общественное мнение против армян. Сапах-Гулян сообщает о встрече в гнчакском клубе с турецкими ходжами. Они поинтересовались с явным беспокойством: правда ли, что армянский патриарх потребовал для себя права посещать заседания Совета министров наряду с шейх-уль-исламом? Многие были убеждены, что такого рода слухи распространяет Мустафа Неджиб, хотя все знали, что Социал-демократическая гнчакистская партия была единственной, выступавшей за запрет любых следов влияния религиозных культов на работу Совета министров[658]. Будучи студентом Школы политических наук в Париже и позднее, во время пребывания в изгнании во французской столице, Сапах-Гулян имел непосредственный опыт участия в дебатах об отделении церкви от государства и прекрасно знал, что означает светское государство. Но он также понимал, что в Сивасе оказался в мире, для которого подобные дебаты в целом чужды.
В совокупности все представленные здесь детали дают гораздо более отчетливую картину политики, проводимой КЕП. Именно его политика в провинциях позволила армянским партиям оценить конкретное содержание программы, выработанной ЦК иттихадистов. Здесь, в провинциях, младотуркам было сложнее скрыть свои этнонационалистические намерения, чем в столице. Однако решение провести внеочередные выборы для обновления парламента весной 1912 г. вынудило партии прийти к компромиссу и затушевать свои разногласия. В Ване власти объявили о переписи мужского населения. Французский вице-консул сообщал: «Из соображений осторожности городские жители предпочитают скрываться от нее, чтобы избежать воинской службы и налогообложения. Ввиду этого приведенные ниже цифры наверняка меньше истинных». Действующие члены парламента — Тевфик-бей, Ваган Папазян, шейх Таир — надеялись переизбраться при поддержке Иттихада и АРФ, заключивших предвыборное соглашение Их оппоненты — гнчаковцы, рамкавары и Либеральный союз — также объединились в поддержку своих кандидатов[659].
В Эрзуруме Вардгес Серингюлян и Армен Гаро также были кандидатами на переизбрание, снова при поддержке АРФ и КЕП[660]. Обоих избрали вновь, также как Мурада в Сисе/Козане, Назарета Тагаваряна в Сивасе, Гегама в Муше. Врач и член АРФ Дашнакцутюн д-р Ваган Бардзибанян, избранный в Смирне по списку КЕП, был среди новых депутатов парламента[661]. В Спирте был избран Назым-бей, «темная лошадка»[662]. Его отличало крайне редкое в то время происхождение — отец-мусульманин и мать-армянка. Он был чем-то вроде символа для Иттихада, мечтавшего о превращении всех оттоманских подданных в турецких граждан. В Ване д-ра В. Папазяна заменил Аршак Врамян[663], который имел гораздо больший престиж в собственной партии, знал турецкий язык и был хорошо известен юнионистским кругам в столице.
Армяне и младотурки в Стамбуле. Союз по расчету (1911–1912 годы)
Когда 4 октября 1911 г. после высадки итальянского десанта разразилась Триполитанская война, напряженность в столице достигла апогея. Этот акт колониальной агрессии привел, как часто случалось в Турции, к росту враждебности против христианского населения империи. Ваган Папазян отмечает, как в парламенте ухудшилось отношение к нетурецким депутатам: «Можно было подумать, что это мы высадились в Триполитании»[664].
Война началась в неподходящий момент, помешав претворению в жизнь планов КЕП, чьи первоначальные результаты в анатолийских провинциях мы обсуждали ранее. Создание «Turk Yurdu Cemiyet» («Общества Турецкой Родины») 3 июля 1911 г. Мехмедом Эмином, Ахмедом Агаоглу и Юсуфом Акчура[665] свидетельствовало о росте влияния националистов на
