Прелюдия: Империя - Юрий Ижевчанин

— Мастер и мой собрат на время праздника! Тут ходят в народе легенды о твоих необыкновенных способностях. Кое в чем мы уже убедились, наблюдая за церемонией. Такую светскую шлюшку превратить в свое покорное домашнее животное всего за день — это замечательно! Это умение повелевать! Но ведь у мужчины есть четыре великих предназначения: любить и порождать, творить и создавать, повелевать и подчиняться, воевать и замиряться. То, что творить, любить и повелевать ты умеешь, мы уже убедились, собрат. А теперь расскажи нам о битве под Карлинором, а то в народе ходят легенды о твоих подвигах, дескать, ты самолично сто голов врагов своим молотом в лепешку расплющил, а сам ни царапины не получил, что из твоего отряда никто не погиб и что ты чуть ли не в одиночку битву выиграл.

— Завязал битву действительно я. Пара царапин на мне после битвы была. Но я был отлично вооружен и никогда не пренебрегал боевыми искусствами. — Тор перевел дух и выпил чуть-чуть вина.

— Сколько там голов я расплющил, я не считал. Но кто был настолько глуп, чтобы со мной скрестить оружие — голову терял. А, защищая других, я бил по чему попало, чтоб людей зря не гробить. — Тор отхлебнул еще глоток.

— Выиграл битву принц Крангор. Он в решающий момент ударил во фланг и тыл. Я мог лишь сдерживать своих воинов от бегства. А после битвы я с радостью пил за мир с бывшими противниками.

— Скромно и достойно воина! — сказал Император. — Вот тебе в награду… — он вспомнил условия игры и осекся, — Собрат, предлагаю выпить с нами по большой чаше вина за твои подвиги, которых, я думаю, будет еще много!

Кто-то из королей промолвил: "Действительно, достойный Имперский Рыцарь будет!"

Император строго сказал: "Короли, вы что, забыли? В присутствии гетер государственные дела не обсуждаются!" И больше ни одного слова про политику на этом приеме сказано не было.

В старкском мире этот запрет на обсуждение государственных дел в присутствии гетер, актеров и деятелей искусства был строжайшим. Считалось, что гетера способна временно заставить любого мужчину (и даже многих мужчин разом) потерять рассудок и принять самое безумное решение. Актер способен увлечь их чужим, которое он повторит в своей игре. Ведь своих мыслей и чувств у него нет: он лишь выражает то, что создали другие. А художник может увлечь государственных мужей в область химер.

На некоторое время этот узкий круг властителей и "властителей чувств" разбился на несколько локальных разговоров. Король Валлины, стройный сильный (но не по сравнению с Тором!) мужчина лет пятидесяти, стал обсуждать с Тором подробности битвы при Карлиноре. Чувствовалось, что при этом он оценивал боевые и полководческие способности Тора и остался доволен лишь первыми. Дальше оба, как знатоки оружия, обсуждали чисто мужскую тему: достоинства и недостатки разных видов оружия у разных Мастеров. Король Старквайи Красгор интересовался не столько оружием, сколько устройством дома, цеха, мастерской оружейника, выясняя, как ни странно для короля, какие доходы у среднего и у лучшего мастера, сколько обычно длится обучение подмастерья, каковы отношения хозяина мастерской с его людьми, все ли ингредиенты можно достать на месте или требуется некоторые привозить из других стран, насколько трудно их доставать и так далее…

Но вот вышли музыканты, и заиграли мелодию старого имперского марша в честь Императора. Все запели. После этого оркестр заиграл нежную и пронзительную мелодию, и вышедший на помост симпатичный молодой художник запел:

Все то, что было, не случайно,

Все жизнью, страстью рождено,

На поле лжи созрело тайно

Высокой истины зерно.

Все то, что было, безвозвратно,

Следы смываются волной,

Все вновь прилично, аккуратно,

И только в сердце новый слой.

Все то, что было, повторится,

Но только, правда, не со мной.

Мелькнуло счастье, как зарница,

И снова туч тяжелый строй.

Все то, что было, тайна наша,

С вином любви заветный мех.

Но не до дна испита чаша,

И только это — смертный грех.

— Это песня, которую Клин Эстайор, что сейчас поет, сочинил в честь Толтиссы. — негромко пояснил король Красгор Тору. — Рассказывают, что поэт влюбился в нее, но после трех ночей Толтисса отослала его и больше не подпускает себе. А он все пылает безнадежной страстью и излил ее в стихах и песнях.

— Ну ладно, — сказал Тор. — Значит, настоящая влюбленность. Ведь он талантлив, красив, и, судя по всему, не порочен. Наверно, столько женщин по нему сохнет.

— Это правда, — ответил король.

Затем исполнили песню Клина Эстайора в честь Тора. Она была вымученная и ходульная. Тор поднялся и прямо сказал:

— Поэт, эта песня недостойна тебя. Создавай такие же, как прошлая. А это — творение не Великого Мастера, а пьяницы-подмастерья.

— Правильно, хоть и грубо! — сказал Император. Все сдержанно зааплодировали, непонятно, то ли поэту, то ли Тору.

— Поэт, не расстраивайся! — добавил Тор, увидев, что Эстайор повесил голову. — Песню о мужчине, наверно, не может написать мужчина. Ее может создать лишь любящая его женщина.

— А гомик? — ехидно и тихо спросил король Красгор.

— Неизвестно, мужчина ли гомик, — так же тихо ответил Тор. Король Валлины, который слышал все это, громко расхохотался и озвучил разговор.

— Тор, ты прелесть и ты — моя любовь! — вдруг поднялась Толтисса. — Я гетера, а не музыкантша и не поэтесса. Но я сложила песню о тебе. И она взяла лютню.

Все, что ты говорил, все, что я говорила

Каждый вздох, каждый взгляд в свое сердце вмести.

Как оазис во льдах вдруг нам жизнь подарила

Чтоб до полюса нам удалось добрести

Там не ждет нас ни сфинкс, ни гора Махамеру

Ни обитель бессмертных, ни жилище людей.

Начав жертву богам, потеряли мы меру,

И теперь лишь одно: расплатись поскорей.

И среди белой тьмы, в этой хладной пустыне

Ярким солнцем пылает любовный экстаз.

Растопив вечный лед, осушает трясину.

Ледниковый период завершился сейчас.

На втором куплете мелодию подхватил оркестр, а затем песню повторил оркестр с хором, и музыканты ее стали лихорадочно записывать. Император сказал:

— Да, сегодня же эту песню запоет весь остров!

Песня намекает на один из самых страшных обетов веры. Сохранились предания, что обитель Победителей находится на высокой горе на Северном Полюсе, там, где год равен дню (эту гору мы назвали здесь именем из нашего мира, из индийской мифологии: Махамеру). Паломники отправляются на Северный полюс через ледники Северного Материка. Еще никто не вернулся из такого паломничества.