Фантастическое путешествие II - Айзек Азимов

— Я не могу в это поверить, Альберт. Не лги мне.

— Я не лгу. Мадам Баранова, — очень официально обратился он к Наталье, — я требую вежливого отношения к себе.

— Юрий, — резко произнесла Баранова.

— Не нужно никого обвинять. Если у тебя есть вопросы — спрашивай, но не более того.

— Хорошо, я попытаюсь «по-другому», — продолжал Конев. — Я чувствовал огромный поток эмоций, хотя я находился на большом расстоянии от прибора, если исходить из наших размеров. Вы же, Альберт, были совсем рядом с компьютером. Кроме того, он был настроен на ваш тип мозга, не на мой. Может быть, ваш и мой мозг принадлежат к одной категории, но они не идентичны. И вы должны были чувствовать все гораздо острее, чем я. Но как тогда получилось, что я улавливал сплошные эмоции, а вы, находясь рядом с машиной, ничего не слышали?

Моррисон с усилием ответил:

— Неужели ты думаешь, что у меня было желание и время слушать? Меня унесло с корабля. Я был один, один — пойми же ты!

— Я понимаю, но вам не требовалось никаких усилий, чтобы это делать. Мысли должны были сами заползать к вам в голову, несмотря ни на что.

— Все равно, я ничего не чувствовал. Я знал лишь одно: я один и скоро умру. Как ты не поймешь этого? Я думал, что поднимется температура, и все кончится. Все было, как в первый раз...

Тут он засомневался и спросил Калныню:

— Ведь я два раза был там?

— Да, Альберт, — нежно ответила она.

— Но потом я понял, что моя температура не повышается. Вместо этого я стал пульсировать: становился то меньше, то больше. Я был вовлечен в какой-то процесс передачи минимизации, вместо ожидаемой передачи тепловой энергии. Это возможно, Наталья?

Баранова немного подумала:

— Это, естественно, произошло из-за выравнивания поля минимизации. Этого еще никто не исследовал. Но будучи там, вы нашли подтверждение этой теории.

— Мне казалось, что все вокруг меня изменяло время от времени свои размеры. Молекулы воды то сокращались, то расширялись. И мне показалось логичным, что я тоже колебался.

— Вы были правы. И все, что вы испытали, — бесценно. Вы не зря столько вытерпели.

Конев возмутился:

— Альберт, вы только что убедили нас, что за пределами корабля вы сохранили способность слышать, видеть, чувствовать. Так почему вы считаете, что мы поверили в вашу бесчувственность?

Моррисон повысил голос:

— Вы что, в самом деле маньяк? И считаете, что в такие минуты я мог рационально и логично мыслить? Это был абсолютный страх. С каждым сокращением молекулы я приближался к смерти. Ведь если бы сокращение длилось бесконечно, я бы так же бесконечно расширялся. И в конце концов наступил бы процесс неуправляемой деминимизации. А затем — взрыв и смерть. Мне было абсолютно наплевать на все волны в тот момент. А если какие-то даже и вошли мне в голову, то я просто проигнорировал их. Честное слово.

Лицо Конева исказила гримаса презрения:

— Если бы мне необходимо было выполнить очень важную работу и если бы в тот момент на меня были бы нацелены десятки орудий, даже в последние секунды я бы нашел в себе силы сосредоточиться на главной задаче.

— Как говаривал мой отец: «Каждый может смело охотиться на медведя, особенно когда его нет», — сказал Дежнев.

Конев в бешенстве повернулся к нему:

— Я сыт по горло прибаутками твоего отца, ты, горький пьяница.

— Повторишь мне это еще раз, когда мы благополучно вернемся в Грот. Но имей в виду, тогда ты будешь охотиться на медведя, который будет рядом с тобой,— ответил Дежнев.

— Больше ни слова, Юрий. Ты что, собираешься переругаться со всеми? — поинтересовалась Баранова.

— Наталья, я собираюсь делать свою работу. Альберт должен снова выйти наружу.

— Нет, — в ужасе сказал Моррисон. — Никогда!

Дежнев, чей взгляд был далеко не доброжелательным, съязвил:

— И это мы слышим от Героя Советского Союза! Он должен делать свою работу. И для этого Альберт должен снова покинуть корабль?!

Баранова согласилась с Дежневым:

— Он прав, Юрий. Ты только хвалился, что даже сотни орудий не помешают тебе выполнить свой долг. Теперь твоя очередь. Альберт был уже там дважды.

Конев не соглашался:

— Но это его компьютер. Он ориентирован на его мозг.

— Я понимаю,— ответила Баранова,— но ведь ты сам говорил, что у тебя тот же самый тип мозга. Ты, по крайней мере, чувствуешь то же, что и он. Ты же принимал скептические волны, когда Альберт потерялся и был от нас на значительном расстоянии? А теперь, если ты сам выйдешь и прихватишь с собой компьютер, то вполне сможешь получить интересующие тебя данные, что будет для нас гораздо важнее. Что толку от ощущений Альберта, если ты не веришь ни единому слову.

Все смотрели на Конева. Даже Калныня отважилась взглянуть на него.

Моррисон кашлянул и произнес:

— Боюсь, что я немного обмочил костюм. Чуть-чуть... Но это все из-за страха.

— Знаю, — ответила Баранова. — Я и вычистила и высушила его. Это не должно остановить Юрия. Немного мочи в комбинезоне, конечно, не нарушит его планов, чтобы самоотверженно исполнить свой долг.

— Мне не нравится ваш сарказм в мой адрес, но я выйду в клетку, — парировал Конев. — Неужели вы и в самом деле думаете, что боюсь этого? Единственное, в чем я уверен, так это в том, что Альберт больше настроен на прием информации. Но если он не выйдет еще раз, то это сделаю я.

В надежде... — он сделал паузу, а Дежнев добавил:

— В надежде, что там нет медведя.

С горечью в голосе Конев ответил:

— Нет, старина, в надежде на то, что я буду крепко прикреплен к кораблю. Потеря Альберта стала возможной из-за слабого притяжения, то есть один из членов экипажа сработал не должным образом. Я бы не хотел, чтобы так поступили и со мной.

Калныня проговорила, ни к кому не обращаясь:

— Просто Альберт встретился со структурой, заряд которой он идеально дополнял. Шанс того, что это вообще могло произойти, был чрезвычайно низок. Но если это и так, в следующий раз я попытаюсь использовать все варианты зарядности корабля, чтобы избежать подобных неприятностей.

Конев согласно кивнул.

— Я принимаю это, — сказал он, обращаясь к Барановой. А затем Моррисону: — Ты говорил, что отсутствует передача теплоэнергии?

— По крайней мере, если передача и есть, то очень незначительна. Только в изменении размеров.

— Тогда я не буду снимать эту одежду.

Пойми, Юрий, ты пробудешь там недолго. Мы не можем постоянно рисковать, — сказала ему Баранова.

Понимаю, — ответил Конев.

С помощью Моррисона он забрался в гидрокостюм.

Моррисон посмотрел сквозь корпус корабля и увидел Конева. Дважды все было наоборот. Он был гам и смотрел внутрь. (А еще было время, когда ему некуда было смотреть).