Хрупкое заклинание - Эллисон Сафт

– Мне очень жаль, что я причинила вам неприятности, но я всегда действовала только из лучших побуждений ради вашей семьи, – горячо сказала девушка. – Все, что я делала, – это обращалась с принцем так, как он хочет, чтобы с ним обращались: как с человеком, у которого есть чувства и идеи.

– Ох, леди, я тебя умоляю, – теперь в его голосе звучала усталость, – у тебя должно быть достаточно совести, достаточно здравого смысла, чтобы понимать мою позицию. Ты совершенно не подходишь ему во всех отношениях. Я не видел в тебе честолюбивую девицу, но твоя наглость… Стремиться прыгнуть выше своего положения, нагло пытаться разрушить пару, созданную теми, кто заботится о всеобщем благе.

– Что вы имеете в виду, сэр? – спросила она, не успев додумать мысль. – Принц не делал мне никакого предложения.

Джек покраснел, явно разгневанный самим предположением.

– И, как я понимаю, если бы он предложил, вы бы согласились?

Глупо отвечать на этот вопрос иначе чем отрицательно. Она всегда знала, в чем его обязанности как принца. И все же какой фарс! Он не мог пожертвовать столь многим ради королевства, которое его не любило, ради брака, который сделает обоих несчастными и заманит в ловушку. Она не могла подавить тихую отчаянную ярость, пылавшую в ней. Если ей суждено умереть молодой, почему она должна жить, угождая всем, кроме себя?

– А почему бы и нет?

– Мисс О’Коннор, не испытывайте мое терпение. – Джек излучал властную, неумолимую злобу, намереваясь заставить ее ощутить каждую каплю его королевской крови, его устрашающе царственную осанку. – Если вам нужны деньги, то теперь вы знаете, что ничего не получите. Разве вы не выслушали гнусные подробности нашего бедственного положения? Неужели вы не понимаете, что поставлено на карту? Я знаю, что исторически Авалэнд не был добр к вашему народу, и я очень сожалею, что мой отец не справился с вашими проблемами. Но ведь не можете вы оказаться настолько жестокой, чтобы обречь всех нас на гибель из-за вашей глупой романтичной прихоти.

– Возможно, есть другая возможность, которую вы не рассматривали! Та, что не требует таких жертв. Та, что позволит создать более справедливый мир!

– Выйти замуж за моего брата? – насмешливо уточнил Джек.

– Я…

– Так вот как вы выражаете свою благодарность. В каком мире вы могли даже помыслить о таком? Принц Авалэнда с простолюдинкой. Да еще с махлийкой! – Лунный свет, льющийся через разбитое окно, подчеркивал его холодную строгость. – Я даже представить себе не могу, какой скандал, какой позор это вызовет. Как вы можете утверждать, что он вам не безразличен, если знаете, что это его погубит? Разве он уже недостаточно страдает от презрения общества?

– Вы действительно верите, что ему не все равно, что о нем думают другие? Если он и страдает от их презрения, то только потому, что боится, как это отразится на вас.

– Так ему и надо, – огрызнулся Джек. – Если он будет продолжать в том же духе, доброе имя Карминов никогда не будет восстановлено, и это после всех мучений, которые я принял. Это невозможно вынести. Ты никчемная девка из захолустного городка. Тебе нечего ему предложить, кроме своей божественной крови.

– Может, я и не подхожу ему, но я люблю его! Разве это действительно пустяк?

Я люблю его!

Это случилось. Нив всегда представляла себе любовь как нечто сверкающее, всеобъемлющее и великолепное, как рассвет, внезапное, как удар ножом по сердцу. Но любовь оказалась и волшебнее, и обыденнее, чем она себе представляла. Это чувство подкрадывалось к ней незаметно, пока не стало совершенно неоспоримым – и уже сорвалось с ее губ словами, твердыми, как камень, которым можно было нанести удар.

Джек был в ужасе.

– Что мне с тобой делать?

Нив зашла слишком далеко, чтобы отступать. Несмотря на дрожь, она вскинула голову и посмотрела в глаза принца-регента.

– Вы не можете вечно принимать за него решения.

Джек горько улыбнулся:

– Разве не могу? Моя воля – самая могучая сила в этом мире. Ты еще не видела ее глубины, не видела, на что я способен, если меня спровоцировать. Не видела, на что я пойду, чтобы защитить то, что принадлежит мне. Я не позволю ему снова пострадать… не из-за такой очевидной и ужасной ошибки.

В тот миг она увидела его со всей явственностью – неподвижного, несокрушимого, как скала. Даже сейчас он пытался защитить Кита. С детства он превратил себя в стену: между Китом и их отцом, между Китом и всеми тяготами правления, между Китом и самим собой, между грехами его отца и общественностью. В суровом развороте его плеч и строгой линии челюсти она видела все расчеты, которые он сделал, и все то, чем он поступился во имя долга. Он был человеком, уверенным в своей компетентности и убежденным, что его тщательный контроль – единственное, что позволяет миру правильно вращаться вокруг своей оси.

Так больно одновременно прекрасно понимать его и горько ненавидеть. Но как Нив могла винить его? Она тоже несла на своих плечах груз поколений. Она тоже выдержала давление, чтобы не растратить то, что ей досталось. Слезы навернулись на глаза.

– Должен быть другой путь. Пожалуйста, дайте ему шанс помочь вам все исправить. Если вы заставите его жениться, он затаит на вас еще более глубокую обиду.

– Хватит, – сказал он мягко, почти умоляя, – у меня нет времени искать другую швею. Ты закончишь то, о чем тебя просили. Ты никому ничего не расскажешь и никуда не выйдешь без моего разрешения. Мы поняли друг друга?

Что тут понимать? Что бы она ни делала, что бы ни говорила, как бы ни ругала, он все равно прогонит ее. Но если бы она отказалась сейчас? Ее выпроводят из дворца без возможности попрощаться с друзьями, без шанса на то, что ее работы будут представлены на свадьбе и без возможности рассказать Киту о своих чувствах. Она будет именно той, кем он ее назвал: никчемной девкой, которую с позором отправят обратно в ее захолустный городок.

– Да, – выдохнула Нив.

– Хорошо! – Принц-регент облокотился на стол и начал расстегивать запонки. – Как только ты дошьешь последний стежок на свадебном наряде, ты вернешься на корабле в Махлэнд. Мы все будем жить дальше, и скоро все это станет лишь смутным воспоминанием.

Смутным воспоминанием – именно им ей было суждено стать.

– Вы позволите мне поговорить с ним? Пожалуйста.

На них опустилась жуткая тишина. Его черствая маска раскололась, и Нив увидела, как здравый