Точка пересечения - Ирина Лемешева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я так помню этот вечер: Толя пришел с сияющим лицом и сказал, что мы едем в Бердянск. Взял курсовки через профсоюз. Бердянск. Я понятия не имела о таком городе. Оказалось, Азовское море. Объяснил, что у них есть ведомственные санатории в Сочи и в Паланге, но туда едут очень многие с его работы. А вот Бердянск, да ещё частный сектор, – это не так пользуется спросом.
Я была счастлива. О, если бы ты знала, что мне пришлось придумывать и для мамы, и, что – самое главное – для Стефана. Я и не представляла, что способна на такое. Оказалось, что человек способен на многое. Самым странным для меня было то, что я не испытывала чувства вины – ни перед тобой, ни перед своим женихом. Вы все, включая моих родителей, остались за гранью, в другом мире. А мы вдвоем – на другой планете, где не работают привычные правила морали и модели поведения. Их там просто нет. Помню только, что спросила про тебя с сыном. Он ответил, что выбрал для вас турбазу – чудное место в горах, о котором так много восторженных отзывов. И я успокоилась окончательно.
А потом были эти двадцать дней, когда он не смотрел на часы, не говорил, что сегодня должен уйти пораньше или, что завтра не получится встретиться. И этот неизвестный мне Бердянск оказался таким милым городком.
Мы жили почти на берегу. Небольшая, очень чистенькая комнатка с широкой кроватью, белоснежным накрахмаленным бельём, и цветными весёлыми занавесками на окнах. Очень приветливая хозяйка Мария Даниловна, лет сорока пяти, которая велела называть её Марийкой. Спокойное и тёплое море и – почти безлюдный песчаный пляж, который нам посоветовала и показала наша Марийка. Мы были там уже с семи утра, загорали и очень много плавали, до изнеможения. А потом шли завтракать. Совсем рядом был крошечный базарчик, на котором удивительным образом можно было найти всё, ну, или почти всё: фрукты, молочное, свежайшие яйца, соленья и даже выпечку. Помню какие-то толстые бесформенные пироги с капустой и с мясом. Их, ещё горячие, заворачивали в плотную коричневую бумагу, и мы их съедали там же, жмурясь от невероятного, божественного вкуса и облизывая масляные пальцы. А потом шли домой пить чай. Обедали чаще в столовой, в которую у нас были талоны, а вечером ходили в кафе. Там заказывали белое полусладкое вино, такое лёгкое. Не вино, а лимонад. Но оно меня буквально валило с ног. Он смеялся надо мной, и это было совсем необидно.
Мы вообще тогда много смеялись. Нас не покидало это состояние невероятной лёгкости и свободы, когда кажется, ещё немного – и ты взлетишь. Я была так рада, что мы здесь, в этом Бердянске, а не на модном курорте, типа Сочи или Паланги. Я не должна была думать, что бы надеть, а потому ходила в шортах и майке, а на ужин наряжалась в широкий сарафан из штапеля. Мамина ажурная накидка и шлепки. Всё. И не было непонимающих взглядов, и не было никакого дресс-кода. Мне так не хватало этой свободы и раскрепощенности в моей ташкентской жизни, когда одежда и даже причёска держали в определенных, заданных кем-то рамках. Ни шага в сторону. Как-то у меня вырвалось:
– С каким бы удовольствием я осталась бы здесь жить, навсегда!
Он посмотрел серьёзно и недоверчиво.
– И кому бы тут переводила? Птицам или рыбам?
Перевёл всё в шутку. А потом добавил:
– Отдыхать везде хорошо. Но отдых – это не жизнь.
Мне показалось, что этой фразой он хотел сказать намного больше. Что наши с ним отношения – это праздник именно потому, что они не превратились в нудную и каждодневную рутину, в череду обязанностей, в однообразный быт, который способен убить многое. У нас не было ни этих обязанностей, ни этого быта. Просто мы были друг у друга, и только это наполняло меня такой лёгкостью, которую я не ощущала уже так давно.
Но как там говорят? Все хорошее быстро заканчивается. Мы вернулись домой, и у нас обоих оставалось ещё по четыре дня отпуска. А у тебя с сыном ещё четыре дня на этой турбазе.
Жили у меня. Вот тогда я поняла, что мне неважно, что мы делаем, о чём говорим – мне просто важно его присутствие рядом. Оказалось, что "дышать одним воздухом" – это не просто красивая фраза. Я старалась сготовить что-то вкусненькое, а он не пускал к плите, говорил, что не стоит тратить на это время, которого так немного. Можно просто перекусить. А я, если честно, и голода не чувствовала.
Эти четыре дня пролетели, как мгновение. Он вернулся домой, к тебе и сыну, а я вышла на работу. И вот тут-то я и поняла, что нашу свадьбу придётся отложить. Поняла окончательно, что не смогу уехать в Болгарию, жить в маленьком городке, и это после нашего красавца-Ташкента. Не представляла, что смогу оставить родителей, бабу с дедом. И свою работу. И квартиру. И вообще – всю свою налаженную и устроенную жизнь. И свою любовь.
А у Стефана заканчивалось время проживания у нас, и ему надо было оформить кучу документов, чтобы остаться. И всё это требовало времени. Он предложил отыграть свадьбу, как планировали – в октябре, потом он вернётся к родителям, а когда все документы будут готовы – переедет уже окончательно. Настаивал, убеждал, что если мы поженимся, весь процесс пойдет намного быстрее. И, конечно, я понимала, что он прав, но не хотела. Не хотела оставаться соломенной вдовой непонятно на сколько. Где-то в глубине души я понимала, что вообще не хочу свадьбы, и радовалась этой отсрочке.
Мы отменили тогда свадьбу. Он уехал в Болгарию. Но это не был разрыв, совсем нет. Я продолжала оставаться его невестой, он писал длиннющие письма с кучей смешных ошибок. Часто звонил. Я даже не представляю, сколько денег он потратил тогда на телефон. Я отвечала на письма – через два на третье. А телефон … Я забывала о Стефане в тот момент, когда клала трубку.
Именно тогда я поняла, что не в состоянии любить двоих, что я хочу семью, в которой любят оба. Нормальную и правильную – не такую, где один любит, а другой позволяет себя любить. И не такую, когда под одной крышей живут два чужих человека. У меня перед глазами был твой пример: семья, в которой было все для счастья – чудесный сын, отдельная квартира, прекрасная материальная база.
