Точка пересечения - Ирина Лемешева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А потом был Новый год. Помнишь, ты меня позвала в вашу компанию? И ты шепнула, чтобы он пригласил меня на медленный танец. А потом он поехал провожать меня домой. Нет, не думай, тогда не было ничего, абсолютно ничего. Мы просто проболтали до утра у меня дома. И он рассказал мне то, чего не знала ты. Как он жил в Подмосковье и как попал в Ташкент.
Это была трагедия. Кто-то, очень высокопоставленный, из Москвы, сбил на машине его младшего братика, Диму. Спасти не удалось. Ему было десять лет. Сбил прямо возле дома, мчался на непонятной скорости по этому Фрязино. Это могло быть громкое дело. И суд мог погубить карьеру того, на чёрной "Волге". Им предложили сделку: они не подают в суд, а за это старшего брата устраивают в жизни. Хорошая работа, карьера, продвижение, квартира. Ну, ты понимаешь, всё. Правда, не в Москве.
Так он попал в Ташкент. Совсем пацаном, после армии, очутился в чужом городе, совершенно один. Но – на хорошей работе. Как у нас говорили – теплое местечко. Закончил что-то заочно, сумел зацепиться. Как он мне сказал: смог воспользоваться шансом. И корил себя каждый день, что предал память Димы, и что его убийца не понес никакого наказания. Более того, он был на своём посту очень долго. Пережил благополучно все смены власти. Думаю, что ты слышала его имя. Сейчас на заслуженном отдыхе.
Да… Так о чём я? Как мы пили чай, горячий, крепкий, черный, без сахара. А потом он ушёл домой, к тебе. Ещё раз поздравил с Новым годом, обнял и ушёл.
С этого все и началось. Он начал звонить. Нечасто. Звонил – и пропадал. На неделю, на две. И да, именно тогда мы встретились несколько раз. И каждая такая встреча была полёт. Нет, не полёт – просто прыжок в параллельный мир. Я понимала, что он чувствует то же самое. И это делало расставание ещё больнее. А потом была беседа. И он сказал, что не может ничего поменять в своей жизни, не может, и всё. По многим причинам. Он не сказал, по каким, но я прекрасно всё поняла. И решила для себя: всё. Хватит. Мы не виделись полвесны. А потом он позвонил и сказал, что надо встретиться и поговорить. Я бросила трубку. И от мамы узнала, что вы уезжаете в Москву. Надолго.
Это было больно, очень больно. Но я понимала, что необходимо как-то прекратить это безумие. И, наверное, он тоже это понимал. Эта Москва, эта длительная командировка должны были поставить всё на свои места.
Вы уехали, а я так загрузила себя работой, что некогда было дышать. Ты знаешь, не помогало. А потом на Олимпиаду меня послали в Москву. Я приняла это, как знак. Ну, то есть, была полностью уверена, что мы с ним пересечёмся. Говорят, надо только захотеть чего-то, по-настоящему. Я хотела. Сама мысль, что мы находимся в одном городе, сводила меня с ума.
Это произошло возле Главпочтамта. Я пришла звонить родителям. Он тоже. Фантастика? Наверное. Найти в Москве человека, это всё равно, что… Ну, ты понимаешь. А встретиться случайно… Наверное, это судьба.
И всё началось заново, закрутилось с какой-то сумасшедшей силой. Работы было невпроворот – и у меня, и у него. Но мы встречались тогда каждый день. Каждый день. Звонить было некуда, а потому заранее назначали место и время встречи. У входа в метро, в центре. Он долго уговаривал меня остаться ещё на недельку. Уговорил. Я жила у него в номере. Прятались, как школьники, чтобы его коллеги не засекли. Такие устроила себе московские каникулы. Отсыпалась до полудня, а он с утра уже был на работе. Откуда брал силы и энергию? Это я сейчас себя спрашиваю, а тогда… Тогда не заморачивалась. Весь день одна гуляла по Москве, ходила в музеи, каталась на теплоходике по Москве-реке. Даже в кино как-то сходила. И всё время смотрела на часы, считала минуты до окончания его рабочего дня. Потом ехала в гостиницу.
А в воскресенье он пригласил меня поужинать в ресторан "Арагви". И там предложил переехать от родителей в вашу квартиру. А он будет приезжать, как только сможет. Я согласилась, не думая. Прямо перед переездом я узнала, что у вас родился мальчик. Но это уже ничего не могло поменять.
Он приезжал, нечасто, как мог.
Один раз, после Нового года, я вырвалась в Москву, на недельку. А он взял больничный. Одна из лучших недель в моей жизни.
А потом был Самарканд. Я – по работе, а он взял отпуск за свой счёт. Работала, в основном, по утрам, и весь день был в нашем распоряжении. Мы оба были здесь первый раз и осваивали город постепенно, не торопясь, смакуя, как смакуют выдержанное вино. Именно в Самарканде я поняла, что нам никуда не деться друг от друга. Это была уже не страсть, как в Москве, нет. Это было что-то совершенно другое по качеству и по глубине. Мы были чем-то единым внутри тесного кокона, в котором было место только для нас. А за тонкой стенкой этого кокона был весь мир, и порой казалось, что он не имеет к нам никакого отношения. Параллельные миры без точки пересечения. Это пьянящее чувство подарил нам именно Самарканд.
А потом он снова улетел в Москву. Я тогда много писала ему, чуть ли не по три письма в неделю. Скучала так, что казалось – не выдержу.
Вы приехали летом. Мы тогда с ним виделись почти каждое утро. Я просто взяла больничный, и он почти каждый день приезжал с утра ко мне на квартиру. Мама сказала, что ты больше в Москву не вернёшься, останешься с малышом в Ташкенте. А он доработает и вернётся уже к Новому году. Навсегда. Я не могла заставить себя придти к вам, увидеть ребёнка, вашего с ним сына.
А в октябре подвернулась командировка в Москву и Ленинград. Я могла не ехать, сама выпросила эту поездку, сказала, что так хотела бы отметить свой день рождения в Ленинграде. Что всю жизнь мечтала там побывать и что у меня там живёт подружка-одноклассница. В общем, наболтала чего-то, наплела.
И
