Легальный нелегал - Наиль Булгари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Всего несколько секунд назад застрявший в горле крик ужаса, перекрывший дыхание и остановивший сердце, сменился криком восторга и тугим, мощным биением юного сердца. В этот крик были вложены все те чувства, которые испытывает человек, преодолевший, пусть даже с посторонней помощью, страх. На все сто уверен, что такие же чувства испытывали и мои товарищи, болтавшиеся между небом и землей. Гордый и счастливый до невозможности, где-то в глубине души я осознал, что, обласкав в своих объятиях, НЕБО благословило нас.
Глава 20.2
Докурив, растёр окурок носком сандалия. Сев за руль, изобразил чудесное расположение духа:
— Куда прикажете, в Жмеринку, Мелитополь, Черноморск?
Федя, расположивший своё тело в неудобной позе, проворчал:
— Хоть по ту сторону Амударьи, если там найдется работающая в этот час чайхана. Я жрать хочу!
Лёша, озарившись улыбкой, посоветовал утолить голод абрикосами. Не вняв совету, Федя тихо взорвался ультиматумом:
— Я не модель, чтобы с утра поедать фрукты, мне мясо требуется, калории. Если в течение часа-двух не пожру, заявляю со всей ответственностью, и можете это запротоколировать, залезу в чужой двор, умыкну барана, зажарю его и съем без остатка. На крайний случай стащу курицу.
Жалея боевого товарища, я повернулся к старшему группы.
— Может, поищем? На выездах из города должны уже дымиться очаги под котлами.
Покачав головой, Лёша взял приёмник, положил его на колени, снял крышку гнезда под питание. Вынув и осмотрев батарейки, нашёл нужную. Вложив в его пустоту контейнер с диктофонной записью, соединил обе половинки, скрепил резьбой и вставил все три батарейки на место. Положив приёмник на сидение, приказал:
— Выбирайся из города до смены твоего приятеля мента. Встречаемся в Шерабаде на базаре. Вопросы?
Вопросов не возникло.
Отведённое время на отдых посвятил осмотру машины, протёр корпус и стёкла. Загляни кто в этот час сюда, картина правдоподобная: горожанин готовит машину к трудовому дню.
В пять часов тридцать минут запустил двигатель, прогнал его на режимах, ещё раз осмотрел приборную доску. Переваливаясь на ухабах, покатил на малых оборотах прочь от гаражей. В переулке, кроме загулявших, возвращающихся по домам собак, не было ни души. Четвероногие, громко нас приветствуя, бежали следом, стараясь прокусить резину на колёсах и отгрызть задний бампер. Перед выездом из переулка стали попадаться первые молочницы, тревожа спящих горожан протяжными призывами:
— Малако, кислый, пресный малако-о-о…
Боевых товарищей высадил у первой попавшейся автобусной остановки, развернулся. Оставив по левую руку базар, повернул направо. Выйдя на трассу, составив компанию редкому потоку машин и соблюдая скоростной режим, помчался к выезду из города.
На КПП дружески поздоровался с уставшим благодетелем — старшим сержантом. Вяло ответившего на рукопожатие гаишника пригласил в случае его приезда в Ташкент воспользоваться моим гостеприимством, назвав первый пришедший в голову адрес. Скривившись, что означало: «Да пошёл ты со своей столицей и своим гостеприимством ишаку под хвост! Ты лучше позолоти ручку!» инспектор занял выжидательную позицию. Не дождавшись подаяния, тот озлился. Отвернувшись от моей жадной физиономии, дал понять, что я лишён знаков его особого внимания. Прокричав ему слова благодарности, нажал на газ.
Давать оценку результатам своей работы — вещь неблагодарная. Однако его любят оценивать посторонние.
Поведай взыскательной аудитории, как мы отработали полковника, та бы лопнула от смеха. Отсмеявшись, сказали: «Работа хуже топорной: непродуманная, бездарная, дёрганная и без блеска. Значит, вы, господа, лишены гибкого ума, широкого как Днепр и глубокого как Марианская впадина мышления. Ваш бедный разум стороной обошла интуиция. Ваш интеллект умственно отсталого человека, не способного охватить ситуацию, проглотить её, переварить и выдать исключительно верное решение… через секунду! Ну кто так проводит операции? Работа — это за станком, в поле, на даче. А это — о — пе — ра — ци — я! Её необходимо готовить долго, минимум неделю, и сидя не на топчане, поглощая водку и обжираясь пловом, а на заранее оборудованной конспиративной квартире со всеми техническими средствами. Надо было не трепаться с пьяным Василичем и Самсунгом (ну и кликуха!), а выставить наблюдение за домом полковника и его возможных собутыльников». Вам нужно было собрать информацию и разработать многоходовую комбинацию, а не кататься по столице, заглядывая во все обжорки, амурничать с честными девушками и рассуждать о политике. И зачем надо было угрожать бедному полковнику и спаивать его? Вдруг у него больное сердце или печень циррозная. Или не нашлось в Москве лишней ампулы с «сывороткой правды»? А может, Вы её похитили? И ещё вопрос: а что, в Термезе коньяк не наливают? Мы думаем, что наливают, и Вы его припрятали, чтобы потом самим нализаться. Ваша работа нами оценивается на «два с минусом».
Наверное, аудитория была бы права, но я лично был доволен, мы имели результат!
В Шерабаде, сутки назад нами покинутом, было спокойно, как в Багдаде: базар шумел десятками голосов, забегаловка стояла там же, котлы источали аромат шурпы и плова, и даже официантки, как показалось, стояли на тех же местах и в тех же позах. Есть не хотелось, хотелось выпить чаю и заодно наполнить термос. После трудовой ночи, несмотря на продолжающееся действие чудо-таблеток, окружающая среда воспринималась несколько притупленно. Глаза, бесцельно скользя по объектам, осмысливали их с задержкой. Накапливающаяся усталость делала втихую свою чёрную работу. Росла тревога и падало настроение. Необходимо было принять неотложные меры для восстановления равновесия души и тела.
Глубоко вдохнув, задержал воздух, сжал кулаки, напрягся. Шипя насосом, выпустил под давлением переработанную газовую смесь. Похрустев шейными позвонками, растёр лицо. Настроение улучшаю известным способом. Абстрагировавшись от базарного шума, вообразил широкую украинскую степь, босоногую дивчину с венком на золотистой голове и лёгкое дуновение ветерка. Вызвав в памяти запах ковыли, запел внутренним голосом любимую песню, вначале тихо, затем, накатываясь валом воспоминаний, запел громче, ощущая, как душа наполняется теплом.
Нiч яка мiсячна, зоряна, ясная!
Видно, хоч голки збирай.
Вийди, коханая, працею зморена,
Хоч на хвилиноньку в гай.
Ти не лякайся, що босиi нiженьки
Змочиш в холодну росу:
Я тебе,
