Руссиш/Дойч. Семейная история - Евгений Алексеевич Шмагин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Максим ограничился суховатым письмом, отправленным по почте. Побоялся даже позвонить – вдруг распознают, раскроют его «двойную жизнь» те, кому надо, КГБ или Штази? Василиса очень хотела, но не могла. Год назад в её жизни произошли радикальные перемены. Заместитель министра иностранных дел Александр Юрьевич Пантелеев расстался с женой, причём по обоюдному со-
гласию, без репарационных требований со стороны бывшего тестя.
Отца супруги, долгое время управлявшего одной из отраслей отечественной промышленности, на закате лет бросили на культуру Дочь быстренько выскочила замуж за известного молоденького артиста, чуть ли не годившегося ей в сыновья. В то время симпатяга-парень блистал на киноэкранах страны в роли мужественного героя гражданской войны и рассчитывал на получение с помощью влиятельной жены звания «заслуженный».
Устроив судьбу экс-супруги, замминистра получил, наконец, возможность на вполне законных основаниях бракосочетаться с матерью своего сына. Василиса получила диплом о высшем образовании и на не менее законных основаниях поставила вопрос о переходе в министерстве с канцелярской на дипломатическую должность. Время мидовской феминизации ещё не просматривалось ни в одном из пятилетних планов. Но министра удалось уговорить – в русле социалистического соревнования за равноправие полов – довести численность женщин хотя бы до полутора процентов от общего персонала министерства с дипломатическим статусом.
Василису назначили на должность атташе в наивыигрышное в её положении беременности подразделение центрального аппарата – культурных связей, где исторически сложилась самая вольготная и непринуждённая ничегонеделательная обстановка (отдел располагался за пределами высотки). Начальствующий супруг строго наказал его заведующему:
– Смотри, Андреич, с лестницы спущу, если с Васильком моим что случится.
Самому Пантелееву министр предложил пост посла в Японии, и тот согласился. Договорились начать процедуру оформления после прибавления семейства, а выезд назначить на то время, когда ребёнку исполнится годик.
По возвращении Василисы из Берлина министерство предоставило ей двухкомнатную квартиру, о чём догадывались немногие. Александр Юрьевич оставил своей
старой семье, как полагалось в советское время, прежние апартаменты из четырёх комнат напротив МИДа, но выбил для нового семейства новые. Они были даже большей площади и располагались в более комфортабельном районе – на Фрунзенской набережной, где не было дикого шума и табунов пыли, как на Смоленской площади. Удобную василисину двухкомнатку пришлось, скрипя зубами, дабы в райком партии не капнули «доброжелатели», сдать государству.
В знак благодарности за дружескую услугу замминистра помог трудоустроиться в консульское управление МИДа и Шурику. Тот был безумно счастлив и тогда ещё не мог представить, какую золотую рыбку ему удалось поймать за хвост. В середине 70-х консульская служба расценивалась в министерстве как один из самых неблагодарных участков. Ситуация резко начнёт меняться с открытием границ в годы перестройки, когда многомиллионная армия соотечественников бросится осваивать просторы вселенной, а толпы любопытствующих иностранцев ринутся в Москву, дабы хоть одним глазком увидеть человека по имени Горбачёв, который на глазах всего мира вершил историю.
А после развала Союза, когда наступит лихое даже для дипломатов последнее десятилетие века, значительная часть консульских работников, прежде всего в новоиспечённых посольствах в странах СНГ, озолотится благодаря воцарившемуся в стране и в родном министерстве всеобщему бардаку. Среди тех, кому посчастливится построить в Подмосковье маленький, но уютный дворец, окажется и наш консул-советник, заблаговременно покинувший службу на рубеже смены политических эпох. Но даже после наведения относительного порядка на этом поприще и вынесения скромных наказаний для особо алчных деляг департамент консульской службы на долгие годы станет одним из магнитов, притягивавшим взоры любителей лёгкой наживы.
Василиса сохранила дружеские отношения с Шуриком. Через него она передавала письма в Германию с уже
наклеенными марками ФРГ. Надёжным людям только и требовалось опустить их в почтовый ящик. На 80-летие патриарха Васька постаралась сочинить целый проникновенный роман об удивительном переплетении русско-германских судеб и кровей, причём в исполнении не только царскими особами, но и их верноподданными.
Молва народная выдумала, будто русские и немцы – люди принципиально разные. Они, дескать, совсем не похожи – ни лицом, ни нутром. Да и к тому же что хорошо одним, то плохо другим. Чепуха всё это, утверждала Васька. Русские и немцы идеально дополняют друг друга, примерно так, как притягиваются противоположные полюса магнита. Никого в Европе ближе немцев у русских нет. Нигде их не поймут лучше, чем на германской земле. Итальянцы, говорите? Французы? Греки? Не смешите, люди добрые. Братья-славяне? Да они-то как раз всегда в ту сторону глядели, где им жизнь выгоду сулила. Ну, положа руку на сердце, разве не так?
Вся история русская последних трёх столетий развивалась под германской звездой. Ни одно другое европейское государство не подвергалось столь мощному германскому влиянию, как Россия. Ни один другой мировой язык не онемечен в такой степени, как русский. В какую другую страну, не считая Америки, прошло массовое переселение немцев? Германская кровь помешана с русской так плотно, как с никакой иной.
В истории сцепления судеб двух народов многое подзабылось. Но поскребите в России что-нибудь благотворное – в хозяйстве, промышленности и на транспорте, в сфере услуг, в образовании и науке, культуре и здравоохранении. Более чем вероятно, что обнаружите следы германских прародителей. С тяжёлой руки Петра Первого от них, немчурой называемых, немало пришло в Россию доброго и вечного.
Если когда-нибудь немецкий разум и русская душа соединятся в едином законном браке, по расчёту или по любви – не столь уж так и важно, предстоит прожить тому семейному тандему – Россия и Германия – долгую
и счастливую жизнь. А лучшим доказательством этого неоспоримого тезиса служит, по мнению Васюты, история, случившаяся с дедушкой Максом.
– Да здравствует, – торжественно провозглашала Василиса, – российско-германская дружба и её знаменосец – Максим Игнатьевич Селижаров-Шпрингдерхаузен!
В последние годы Макс трудился над мемуарами о своей жизни. Особое место в рукописи занимали детство и юношество на тверской земле. Младший брат Емеля ушёл в лучший мир, не пожелав поделиться с детьми и внуками сокровенным. Поэтому старший обязан хотя бы немножко рассказать о Занеможье, Кудыщах и Осташкове, помянуть добрым словом родителей Игната и Авдотью, изложить историю пребывания в плену и женитьбы на дочери Вильгельма Шпрингдерхаузена. Чтобы помнили, с чего всё начиналось. Чтобы будущие поколения продолжали начатую им и не подлежащую публикации семейную летопись.
Юбилей отметили громко, с участием Вилли Брандта и нового германского министра иностранных дел Ганса-Дитриха Геншера. Даже «Шпигель»
