Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов. Книга 2 (СИ) - Свадьбина Любовь

«Я могу!» – кричу себе, подаюсь вперёд сильнее, практически распластываясь по преграде.

Мара отступает на шаг.

– Клео, – встревоженно шепчет Санаду.

Но я словно куда-то проваливаюсь, разделяюсь. Цепко смотрю на траву возле Мары. На Мару. Пытаюсь почувствовать и её.

На этот раз рывок даётся труднее, меня не только выворачивает – вымораживает. Словно все силы разом выкачивает. Накатывает темнота. Подступает со всех сторон, сжимая внутренности, стискивая сердце. В этом полубреде с притуплёнными чувствами я едва ощущаю руки Санаду, на которые он меня подхватывает.

Зато остро чувствую два источника тёплой силы рядом – у Санаду и у Мары. Всё моё естество тянется к ним, втягивает эту силу, согревая окоченевшее тело.

– Она поглощает кристаллы! – взвизгивает Мара.

Один из источников тепла отдаляется.

– Мара, хватайся за меня! – рявкает Санаду.

И тепло возвращается. Я вдруг понимаю, что темнота была не из-за закрытых век, потому что я их не опускала и не поднимала, просто теперь зрение возвращается, и окружающее начинает проявляться из слепой тьмы.

Санаду, продолжая держать меня на руках, заглядывает в лицо с тревогой. Стоящая рядом Мара – настороженно.

Во рту сухо, я, глядя на неё, с трудом облизываю губы и выдаю:

– Ты правильно боишься. Попробуешь обидеть – загрызу.

– Да больно надо! – фыркает Мара и оглядывается по сторонам. – То, что вы видели, было самообороной.

В доказательство она указывает пальцем на раны на лице и шее. Возможно, это правда, но предупредить всё равно стоило. Тем более, я не шутила.

Глава 48

Но если покусаю Мару, то не сейчас. Потому что ощущения после телепортации, которой просто «не могло быть», такие… отбивающие желание шевелиться.

С полянки Санаду выносит меня на руках, но от покачивания при ходьбе к моему горлу подступает тошнота, и он вынужден присесть на корень дерева. Я устраиваюсь на коленях Санаду и, зажмурившись, утыкаюсь лбом ему в плечо. Мир неприятно покачивается, от внутреннего холода трясёт.

Держащаяся за его рубашку Мара присаживается рядом.

Санаду разворачивается, ненавязчиво прикрывая меня от возможного нападения с её стороны.

– Не держи меня за дуру! – возмущается Мара. – Можешь не трястись над ней, я понимаю, что нам надо выходить из лабиринта вместе! Я и ту версию убивать не собиралась, так, обездвижить немного.

В ушах слегка шумит, холод ещё бродит внутри, и я крепче прижимаюсь к такому тёплому Санаду.

Мара интересуется вроде бы невинно:

– Дорогой, а ты уверен, что она настоящая, а не одна из иллюзий?

Решаю не придираться к этому «дорогой», всё равно сил не хватит ей помешать так к Санаду обращаться. Да и в принципе лучше пусть так вредничает, чем более серьёзные пакости устраивает.

Мара продолжает тем же невинным тоном:

– Может, эту иллюзию специально послали нас задерживать и магию из кристаллов вытягивать? Ты же помнишь, нам постоянно нужна магическая подпитка.

– Я прекрасно всё помню, – строго отзывается Санаду и поглаживает меня по волосам. – И захочу – не забуду.

Повисает тишина. Увы для моей гудящей головы – ненадолго.

– Тебе нечего стыдиться, – выдаёт Мара. – Мы хищники. Для хищников естественно убивать.

– Мара, – раздражённо выдыхает Санаду. – Пропаганду идеологии Неспящих оставь при себе!

– Это не идеология, это правда, которую тебе давно пора принять. Тем более, после непризнанного мира.

– Мара, – сквозь зубы цедит Санаду. – Это не то, что можно назвать приемлемой правдой. Жрать себе подобных – проклятие, наказание.

– Люди нам не подобны, – на полном серьёзе заявляет Мара, я аж глаза приоткрываю глянуть: вид у неё тоже серьёзный. – Вампиры – другие. Поэтому когда мы поглощаем жизни людей, нельзя сказать, что мы пожираем себе подобных.

Я прямо чувствую, как Санаду закатывает глаза: фанатики они такие, да.

Хотя некоторая доля истины в таком межевании есть: при превращении физиология частично меняется. Но совсем отказать вампирам в подобии людям? После того, как вырос среди людей, сохраняешь всю память и продолжаешь ощущать себя просто немного усиленным человеком? Да ну! Даже если со временем накапливаются психологические отличия, всё равно вампир делается из человека и рожает детей, так что все отговорки про отсутствие подобия бред чистой воды. Впрочем, как оправдание практически каннибализма – сойдёт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Бред и отговорки! – высказывает Санаду свой похожий на мой вердикт, и его ладонь крепче прижимается к моей спине.

Его эти разговоры явно задевают.

– Ты тоже ел людей, – бьёт по больному Мара.

Санаду крепче меня обнимает, будто прячется в этих ощущениях от слов Мары. Острое чувство – Санаду с удовольствием заткнул бы мне уши, чтобы я этого не слышала. Но я лишь обвиваю его талию и поглаживаю, ворчливо предлагая:

– Давайте обсудим нашу стратегию. И, кстати, Мара, как тебе удалось сбежать от Танарэса?

Из-за плеча Санаду взглядываю на Мару. Она, крепко держась за его рукав, морщится:

– Сам отстал. Может, надоело. Может, другие страхи взяли верх. Кстати, мы собираемся дальше идти?

– Мы не один час ходим, – напоминает Санаду, – но что-то пользы от этого нет. Давайте обсудим стратегию. Есть предположения, как пройти этот злосчастный лабиринт?

– Я заметила, что он состоит из гексагонов, – делюсь наблюдениями. – По крайней мере, сами поляны – гексагоны, а вот пространство вокруг них связано непонятно как, ведь тропинки между полянками путаются.

Вторым высказывается Санаду, продолжающий меня поглаживать:

– Вероятно, перемещение между полянами происходит с помощью телепортов. Так мне показалось по ощущениям. В таком случае полян может быть всего несколько, нас просто перекидывает между ними и меняет декорации.

– То есть пространство полян может быть замкнутой системой? – высказывает Мара предположение, о котором не хочется думать, но которое имеет полное право на жизнь.

И если это так, никакие системы рационализации поисков выхода выбраться не помогут.

– Нам бы телепортироваться обратно или хотя бы из лабиринта, – вздыхаю я.

– Это невозможно, – в один голос уверяют Санаду с Марой.

Он поворачивается, чтобы покоситься на неё.

– Санаду, я уже два раза к тебе перемещалась, – напоминаю я. – И смогла протащить нас двоих сквозь преграду. Разве нет?

Остро ощущается его нежелание это обсуждать, да и взгляд Мары становится пристальным-пристальным.

Тяжело вздыхает Санаду и признаётся:

– Не знаю. Не уверен, что это не было проделано с помощью извне. Понимаешь, Клео, вампирский магический источник сам по себе не генерирует даже малой доли магии. Это наша плата за силу и сохранение тела. Мы поглощаем магию извне, но здесь другая магическая вселенная, другая магия, мы не можем ею питаться. Надежду на это даёт только ритуал принятия, который нам обещают за прохождение лабиринта.

– И? – поторапливаю слишком размеренно-задумчивую речь, и он продолжает чуть быстрее:

– А то, что телепортация даже на небольшое расстояние, особенно не через ослабленное множественными телепортациями пространство, а вот так, с полным пробитием пути, отнимает очень много сил. Так много, что по всем расчётам тебе не должно было хватить и на одну телепортацию, не то что на две. Телепортация с довеском – это уже за гранью обычного мага. И… вот это, судя по затратам магии, ты как-то сделала.

– Оставив нас без запаса магии! – вставляет Мара.

Но Санаду даже ухом не ведёт:

– И тебе едва хватило на это сил. Хотя телепортация была всего на несколько шагов. Запасы кристаллов это почти обнулило, так что у нас осталось часа четыре, а дальше…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Он вздыхает.

В животе всё сжимается, и я резко выпрямляюсь:

– Тогда нам тем более надо торопиться!

– Надо же, какая умная, – хмыкает Мара. – Жаль, соображает поздно. После того, как оставляет нас без запасов магии.