Попаданка ректора-архивампира в Академии драконов. Книга 2 (СИ) - Свадьбина Любовь

Сжимаю его пальцы.

– А когда это всё случилось, – Санаду нервно указывает на тела. – Мне было и больно, и страшно, но главное, о чём я думал – это выживание. Я… несмотря на кошмар ситуации, был рад тому, что жив. Я надеялся на спасение. Я служил их убийце. Да, был поводок крови, да, я в итоге в какой-то мере отомстил, но для меня важнее было выжить, я бы ни за что не попытался его убить. И даже когда мечтал от него избавиться, я мечтал сделать это не потому, что он убил моих близких, а только ради освобождения от поводка. И если бы он убрал этот проклятый поводок, я бы сбежал и спрятался.

– Это нормально – хотеть жить, – крепче перехватываю ладонь Санаду. – Жить и выжить. Месть убитых не возвращает.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

– Я знаю, – понуро соглашается Санаду. – Но… я знаю тех, кто ради мести за родных положил свои жизни. Я сталкивался и с преступниками мстителями, и просто с мстителями, заглядывал некоторым в сознание или имел возможность оценить вложения в месть. Я видел множество примеров того, как не прощали за меньшее. И точно не прощали за аналогичное. А я с самого начала к отмщению не стремился. И теперь живу в отличных условиях. Стал правителем кантона фактически пройдя по трупам родных. Меня не мучают постоянные кошмары. И угрызений совести как таковых нет. Я живу и наслаждаюсь жизнью.

«Тогда в чём проблема?» – хочется спросить, но молчу, потому что мне кажется, такой хладнокровный вопрос выбьет Санаду из состояния откровенности.

Или нет?

– Ты не обязан был мстить.

– О нет, на самом деле месть в подобных случаях подразумевается.

– Знаешь, на мой взгляд, довольно глупо убиваться ради мести и вообще тратить на неё силы и время, когда в жизни есть столько всего интересного. Для наказания преступников существует закон и соответствующие органы. Я могу понять желание призвать преступника к ответу для поддержания порядка, могу понять желание остановить преступника, который продолжит свои деяния. Но месть просто ради мести? Нет, этого я не понимаю. Да и ты вроде как отомстил, хотя и не планировал это. Обратившего тебя вампира убили потому, что ты ослабил защиту его замка.

– Но я сделал это… честно говоря, – Санаду задерживает дыхание, а затем резко выдыхает: – Я надеялся освободиться. Просто надеялся освободиться, мной двигало вовсе не желание поквитаться за убийство семьи.

– Месть всё равно бы их не вернула, а желание сохранить и улучшить свою жизнь нормально.

– Да не в этом дело, – высвобождает свою руку из моей Санаду и сцепляет пальцы между ног.

Я не тороплюсь его трогать. Мгновение разглядываю хмурый профиль, прежде чем спросить:

– И в чём же дело?

Помедлив, Санаду поднимает голову:

– Я слишком легко ко всему отношусь.

Продолжает шелестеть ветер.

Я вновь поправляю выбившуюся чёрную прядь.

– Разве это плохо? – спрашиваю тихо.

– Моя семья погибла из-за меня, а я даже угрызений совести из-за этого как таковых не испытываю.

– Естественно, это же не ты их убил. Ты не можешь отвечать за выбор, сделанный тем вампиром. Он принял такое решение. Не ты.

– Но я легко с этим смирился. Как и со многими другими вещами, которые для остальных непростительны или невыносимы. Иногда мне кажется, что у меня просто нет чувств, или они недостаточно глубоки.

– Все мы разные, – пожимаю плечами и вглядываюсь в укрытые сумраком тела. – И чувствуем по-разному. Я, например, не вижу проблемы в том, что спокойно отношусь ко многим вещам… Можешь рассказать подробнее? Я правда не понимаю, в чём ты видишь проблему.

Качнувшись, Санаду кладёт руки на край крыши фургона и отбивает дробь пальцами, словно отыгрывает мелодию на клавишах.

– Как бы это объяснить, – Санаду тоже смотрит во тьму и продолжает отбивать незнакомую мелодию. – Я знаю, как чувствуют другие. И добропорядочные существа, и закоренелые преступники, и маньяки. И я даже знаю, что не один воспринимаю всё так… словно через сглаживающий фильтр. Просто негативные эмоции – я не даю им воли. Даже там, где это, казалось бы, нужно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– И в чём польза негативных эмоций?

– Для повышения ответственности, например. Вот взять недавнюю ситуацию с вампирским безумием: я понимаю, что это плохо, мне жаль погибших, жаль тех, кто потерял близких. Но при этом я отношусь к этому как к чему-то такому из серии «дерьмо случается».

– Оно действительно случается, а ты ничем не мог помочь подданным, так зачем об этом переживать? Ты бы помог, если бы мог.

– Помог бы, конечно.

– Но у тебя не было возможности, так зачем переживать о том, что ты не способен изменить?

– Как-то так принято, – пожимает плечами Санаду.

– Так проблема в том, что ты чувствуешь себя ненормальным?

– Да.

– Добро пожаловать в клуб, – хмыкаю я и толкаю его плечом.

Санаду невольно улыбается, но практически сразу мрачнеет:

– Или вот взять Мару. – Он опасливо на меня косится. – М-м, ты не против это обсудить?

– Ну, если тебя не смущает тот факт, что я спокойно отношусь к тому, что она была в твоей жизни, то можем обсудить. Как ты и сказал: дерьмо случается.

Нервно хихикнув, Санаду качает головой и снова становится серьёзным:

– Она была первой моей женщиной за несколько столетий. Наши отношения были весьма насыщены страстью. Но я согласился отпустить её на опасное задание.

– Не запирать же её. Она свободное существо.

– Она была моей женщиной, и я за неё отвечал.

– У неё своя голова на плечах.

– А я старше и опытнее. И когда я оказался в непризнанном мире, оказался заперт там… понимаешь, у меня была возможность вернуться сразу.

Вздёрнув бровь, поворачиваюсь к нему. Но Санаду на меня не смотрит. Он смотрит в сумрак, туда, где лежат иллюзорные тела его родных.

– Для быстрого возвращения мне надо было выкачать жизнь из нескольких тысяч человек. Такого объёма энергии хватило бы пробить канал между мирами. В моё отсутствие Мара оставалась без прикрытия. Следующее схождение миров, во время которого я мог бы открыть переход с меньшими затратами сил, ожидалось неизвестно когда. Я должен был поторопиться, должен был собрать жертвы сразу и открыть переход. Но я этого не сделал. Даже ради женщины, с которой делил постель, за которую отвечал, с которой обменивался кровью. Мы становились одним целым, но я не сделал всё возможное, чтобы быстрее вернуться к ней.

– Может, ты просто не сильно хотел?

Помедлив, Санаду со вздохом признаёт:

– Я побоялся, что из-за такого количества убитых меня замучает совесть. Я не люблю убивать, мне от этого… некомфортно. Всё время кажется, что можно как-то иначе поступить, найти другой вариант закончить конфликт. Я же не бог, чтобы решать, кому жить, а кому умереть. Особенно когда это происходит не в честном бою, не на войне, а в обыденной жизни, и убивать надо заведомо более слабого. Как-то это… бр-р, – Санаду передёргивает плечами.

– Ну вот, а ты жалуешься на недостаточную глубину чувств.

Санаду косится на меня.

– Нет, я серьёзно, – продолжаю я. – Как ты можешь считать себя недостаточно глубоко чувствующим, если с уважением относишься к чужим жизням?

– Но и не слишком трепетно я к ним отношусь. Даже к жизням подданных, хотя готов помогать, если это в моих силах.

– А надо ли больше? – пристально смотрю ему в глаза. – Я понимаю, если бы ты вырезал всех подряд и беспокоился о том, что тебя это не трогает. Но если ты не убиваешь по любому поводу и помогаешь, когда можешь, то зачем ещё и переживать сверх меры? Переживания эти ни к чему хорошему не приводят, только жизнь сокращают. Хотя для вампира, возможно, это не актуально, но и не повод систематически страдать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

– Я не говорил о страданиях.

– А о чём тогда?

Санаду моргает и тянет:

– Ну… меня просто так часто обвиняли в бесчувственности и безответственности, пытались взывать к эмоциям, которых я не испытывал, что я уже начал сомневаться в своей нормальности.