Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян

Провал Халила в достижении значительных результатов, без сомнения, побудил министра внутренних дел вмешаться лично. 24 декабря 1913 г. Зограб посетил резиденцию Халила: там он встретил Талаата, который подтвердил, что стремился к назначению генеральных инспекторов Блистательной Портой. Это свелось к окончанию европейского посредничества и ограничению европейского контроля или гарантий[869]. Зограб ответил, что это было необходимо для успешных реформ; недостаточно было лишь объявить реформы, как это было в случае с армией, где не было никаких ощутимых результатов. Он сказал Талаату: «Вы будете предоставлять законность желанию армян быть в безопасности. Согласитесь, как минимум, утвердить десятилетний план по аграрному вопросу, языку, военной службе, налогу на школы и гамидие»[870].

На следующий день Зограб, Вардгес и министр финансов Мехмед Джавид, имевший репутацию политика умеренных взглядов, встретились за ужином, который являлся последним шансом достижения компромисса. Джавид заявил, что он утвердил реформы, но предложил армянам пойти на уступки иттихадистам[871].

В своей записи в дневнике от 28 декабря/10 января 1913–1914 годов Г. Зограб горько отметил, что ему приходилось мириться с антицарскими позициями дашнаков в течение пяти лет и что партия на текущий момент прервала переговоры с иттихадистами вопреки его совету[872]. Его опасения были абсолютно неоправданны, поскольку возник новый фактор, осложнивший переговоры: язвительные дискуссии между русскими и немцами по вопросу о немецкой военной миссии в Турции во главе с Лиманом фон Сандерсом[873]. Армяне, несомненно, считали, что если немцы показали готовность к компромиссу по этому вопросу, русские могут быть склонны идти на уступки по фундаментальным пунктам реформ.

Нет никаких сомнений в том, что провал армяно-турецких переговоров в декабре 1913 г. имел серьезные последствия в то время, когда иттихадисты решили получить полный контроль над армией и государством. По мнению Зограба, армяне сделали серьезную политическую ошибку, и ничто теперь не могло ее исправить. Именно это он сказал Вагану Папазяну и Армену Гаро, когда они пришли к нему 17 января 1914 г. и объявили, что готовы пойти на компромисс, который они отвергли тремя неделями ранее. Урон уже был нанесен, и Зограб пришел в ярость, когда они предложили ему навестить Халила. Он критиковал их за отказ договариваться об условиях и, в частности, за то, что они отклонили предложение доставить в Турцию Погоса Нубара для того, чтобы провести прямые переговоры с правительством[874].

Зограб сообщил Папазяну и Гаро, что младотурки договорились применять принцип «пятьдесят на пятьдесят» в местных политических учреждениях, а также при назначении государственных служащих и полицейских в вилайетах Битлис и Ван: пропорциональная система также должна была быть применена и в других регионах. На заседании комиссии по безопасности, состоявшемся в тот же день, армянская сторона предложила решить проблему курдских полков гамидие, как минимум, включением этих полков в армию. Патриарх настаивал, что принцип «пятьдесят на пятьдесят» следует также применять в Эрзуруме[875]. Но армяне должны были действовать быстро, поскольку посол России должен был позвонить в Блистательную Порту в три часа. Зограб поспешно составил ответ Патриархата на предложения Блистательной Порты, как сообщил посол. Это была по меньшей мере странная ситуация, хотя, возможно, и не самая необычная для последних лет Османской империи: представитель иностранного государства действует в качестве посредника между партией власти и партией, представляющей османскую национальную группу.

Окончательные детали плана реформы были рассмотрены 4 февраля 1914 г. в присутствии Андре Мандельштама и Зограба на обеде, состоявшемся в резиденции российского посла. Телеграммой Санкт-Петербург поручил своим дипломатам настаивать на трех позициях: во-первых, что принцип «пятьдесят на пятьдесят» следует применять к вилайету Эрзурум, во-вторых, что мухаджирам необходимо запретить въезд в Армению и, в-третьих, что христианам гарантируется право присутствовать на общих советах в зонах, в которых они находились в меньшинстве (Харпут, Диарбекир и Сивас)[876]. Блистательная Порта отклонила первое требование, сделала устное обещание в отношении второго и приняла третье[877]. 8 февраля соглашение было официально подписано.

С весны 1913 г. армянское руководство также проводило переговоры в отношении армянского представительства в Османской Палате депутатов, нацеливаясь на предстоящие выборы[878]. Министерство юстиции, однако, дало понять, что избирательная система была непропорциональной: депутаты парламента избирались для представления не этнической группы, но всей османской нации, и министерство, следовательно, не видело причин выделять армянам количество мест пропорционально их удельному весу в составе населения. Кроме того, турецкие и армянские власти не сошлись во мнении о количестве армян, проживавших в империи. После многочисленных дискуссий, из которых Патриархия была официально исключена, хотя ее политическое руководство было официальным собеседником Порты — 18 декабря 1913 г. была проведена встреча при участии армянской стороны, национального руководства и нескольких армянских сановников. На встрече было принято решение требовать по крайней мере восемнадцать-двадцать мест в парламенте; депутаты должны были избираться по всей стране и распределяться между различными вилайетами в соответствии с демографическим весом армянского населения в каждом. Иттихадисты первоначально приняли эти предложения, но затем передумали, несомненно тогда, когда переговоры по плану реформ были прерваны. В феврале 1914 г., Степан Караян и новый патриарх Завен Тер-Егиаян, избранный в августе 1913 г.[879], провели встречу с министром внутренних дел М. Талаатом и генеральным секретарем иттихадистов Мидхатом Шюкрю, на которой они, наконец, согласились установить количество армянских депутатов в числе шестнадцати человек. Однако было также предусмотрено, что кандидаты, рекомендованные Патриархией, сначала должны быть представлены в бюро Иттихада для «утверждения». В качестве жеста доброй воли» министр даже пообедал, «в качестве демонстрации своего доверия армянам», что он будет избирать одного из этих кандидатов вице-президентом Османской Палаты; проводить реформы, которые необходимо было провести в Армении в кратчайшие сроки, и оживить экономику в этих регионах путем строительства там железной дороги[880]. По воспоминаниям Вагана Папазяна, на этой встрече М. Талаат заявил, что нет никаких оснований для того, — чтобы они не могли прийти к соглашению по вопросу армянского представительства в Османском парламенте». Целью всех этих заявлений М. Джавида, М. Талаата и даже Гусейна Джахита (в «Танине») было успокоить Европу, с которой османское правительство в течение нескольких месяцев вело переговоры для получения новых кредитов, тем более что Париж и Лондон дали понять, что одним из условий для получения желаемого кредита было быстрое осуществление армянских реформ. Папазян также сообщал нам, что ходили слухи о назначении Петроса Халаджяна генеральным инспектором. Папазян пишет: «Этим способом им удалось одурачить европейцев и пустить пыль им в глаза»[881].

К концу