Геноцид армян. Полная история - Раймон Арутюн Кеворкян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Глава 3
Установление диктатуры Иттихада и проекты «гомогенизации» Анатолии
С января 1913 г., когда комитет партии «Единение и прогресс» вернул власть в стране, до съезда Иттихада в октябре того же года «молодые офицеры» во главе с Энвером заняли доминирующее положение как в партии, так и в ведении государственных дел. Но это восхождение, сдерживаемое множеством различных оппозиционных тенденций, было еще далеко от своего апогея. Проект по реформированию армии, выдвинутый Махмудом Шевкетом, был направлен прежде всего на отстранение офицеров от политики, также, как и реструктуризация Иттихада проводилась с целью уменьшения риска того, что армия возьмет Центральный комитет под свой контроль. Однако Энвер и его сторонники не сдавались, продолжая свое давление на партию и правительство. В конце 1913 г., когда вопрос армянских реформ вступил в критическую фазу, Центральный комитет иттихадистов оказался перед сложным выбором: он мог либо уступить офицерам в борьбе за влияние, с риском определенной анархии в армии, либо реорганизовать армию с целью деполитизации.
Тот факт, что Иттихад и кабинет Саида Халима действительно находились под давлением, был подтвержден, когда в середине декабря майор Энвер отправился к великому визирю Саиду Халиму, чтобы настоять на своем назначении в должности военного министра. Египетский принц отметил, что Энвер был еще слишком молод для должности такого рода, но предложил сделать его начальником штаба, чтобы показать, что он был в курсе растущего влияния молодого человека. Талаат, в свою очередь, не решался поддержать Энвера[882], вероятно, потому, что он уже опасался амбиций Энвера и боялся оказаться в стороне в своей собственной партии.
Кроме вопросов личных амбиций, на карту была поставлена реорганизация армии, которая уже запускалась Шевкетом. Халил [Ментеше], к настоящему времени председатель Государственного совета, отмечает в своих мемуарах, что «вопрос о модернизации армии был включен в повестку после катастрофического поражения на Балканах. Список командиров, которые будут отправлены в отставку, уже был составлен»[883]. Но не все в армии разделяли мнение о том, что эти должностные лица должны быть отправлены в отставку, начиная с действующего военного министра и начальника штаба Ахмеда Иззет-паши, который отказывался выполнять это решение. Согласно Халилу, Иззет оперировал фактом, что все эти высокопоставленные офицеры были «его друзьями»[884]. Более вероятно, он высказал мнение, что если он разжалует старую гвардию офицеров, то рискует, попросту говоря, обезглавить армию и усугубить дезорганизацию, которая уже царила в ней. Выступив, как и Шевкет, против политизации офицерского корпуса после убийства великого визиря, он, вне всякого сомнения, стал последним препятствием перед получением лидерами младотурок полного контроля над армией. Иззет, получивший образование в Германии, был близко знаком с генералом Лиманом фон Сандерсом, главой германской военной миссии, которому была поручена реорганизация османской армии. Именно Иззет отправился встречать фон Сандерса на вокзале Сиркеси, когда прусский генерал прибыл в Стамбул 14 декабря 1913 года[885]. Можно разумно предположить, что, как многие гражданские и военные руководители в период правления Гамида, он питал серьезные опасения по поводу младотурок и их методов ведения государственных дел. Кроме того, Центральный комитет иттихадистов, по-видимому, пожелал убрать Иззета в сторону. Действительно, Халил сообщает, что «…однажды Талаат сказал: «Халил-бей, этим вечером мы навестим Иззет-пашу. Вам известно о проблеме. Я сделаю этому господину последнее предложение. Если он будет хоть немного колебаться, я предложу ему отставку»[886]. Очевидно, что иттихадисты хотели не просто реорганизации османской армии: они стремились внедрить в нее своих командиров, чтобы больше не бояться удара с этой стороны. Армия стала крупным политическим аргументом, и контроль над ней стал необходимым условием для удержания власти. Комитет, несмотря на свое недоверие к полковнику Энверу, был вынужден использовать его и поддерживающих его офицеров, чтобы вывести из игры генерала Иззет-пашу.
Исмаил Энвер казался уверенным в успехе. 30 декабря 1913 г. он писал своей невесте, Наджие Султан, которая была членом императорской семьи, что его назначение на должность военного министра очевидно и что он был повышен до звания бригадного генерала. Тем не менее ежедневная газета «Танин» сообщила о его назначении военным министром лишь 3 января 1914 г., и официальное коммюнике, объявившее полковника Энвера бригадным генералом и военным министром, появилось только 4 января[887].
В дипломатической депеше, сообщившей об отставке Иззета, с тревогой отмечалось: «Человек, которого Комитет назвал своим преемником, является угрозой: пока Энвер-бей занимает пост военного министра, мы можем с уверенностью предсказать ухудшение ситуации»[888]. Депеша также подтверждает важную роль Комитета в этом деле и известность Энвера, приобретенную им, несмотря на его молодость. Кроме того, есть все основания полагать, что Комитет также решил провести радикальную чистку армии, которая произошла несколько дней спустя: 280 офицеров старшего и 1100 офицеров младшего командного состава, «в которых [Энвер] увидел политических противников», были «поспешно отправлены в отставку» 7 января 1914 г.[889].
«Скоро мы узнали, — пишет Лиман фон Сандерс, — что ряд должностных лиц, чьей реакции опасался Энвер, был заключен в подвале Военного министерства»[890]. Мы склонны полагать, что среди этих офицеров, «которые были не в состоянии больше служить или стали слишком старыми»[891], некоторые играли решающую роль в группе «Халяскяр Забитан» [Свободные Офицеры], которая свергла кабинет Саид-паши в июле 1912 г., и теперь иттихадисты наконец-то нашли возможность ликвидировать их.
Глава германской военной миссии с сожалением добавляет, что «он не получал никакого официального уведомления об этих мерах», несмотря на пункты контракта военной миссии, регламентирующие, что «должны были проводиться консультации по назначению старшего командного состава»; он пишет, что ему никогда не разрешали вмешиваться в эту сферу[892]. На это была веская причина: все без исключения вновь назначенные офицеры состояли в партии «Единение и прогресс». Кроме того, фон Сандерс писал, что «позднее часто сталкивался с подтверждением того, что жаловаться на офицера, состоящего в Комитете, — это пустая трата времени», добавляя, что он «никогда не мог определить, сколько членов было в партии или кем они были, помимо
