Прячься - Джейсон Пинтер

— Сошлюсь на Пятую поправку: имею право не свидетельствовать против себя, — заявил Серрано.

— Бррр, — делано содрогнулась Талли. — И знать не желаю.

После удаления из списка корреспонденции Уикершема осталось еще семнадцать телефонных номеров, лишенных четкой привязки.

Один за другим они сопоставляли эти номера с Сэмом Уикершемом, Николасом Драммондом, Изабель Роблс, Кристофером Роблсом, Нестором Агийяром, Стефани Стайнман и каждым из работников «Джей энд Джей Эккаунтинг». Тринадцать из семнадцати номеров удалось вычеркнуть как не имеющие отношения к делу. После чего позвонили по четырем оставшимся.

Первый принадлежал мужчине по имени Рикардо Хименес, в настоящее время живущему под Денвером. Хименес признался, что в течение рассматриваемого периода у него были эпизодические сексуальные отношения с Кэролайн Драммонд по обоюдному согласию, окончившиеся после того, как он был принят на нынешнюю должность. В прошлом году Хименес женился и теперь ждет рождения дочери. Ситуация вполне банальная, не считая того факта, что сердце Сэма Уикершема было бы разбито, узнай он, что ложе с Кэролайн Драммонд делил не он один.

Талли спросила у Хименеса, не слышал ли он, как Кэролайн упоминает при нем название «Альбатрос» или каких-либо других людей из списка. Хименес сказал, что толком не помнит, но вряд ли. Талли поблагодарила Хименеса за потраченное время. Он произвел впечатление вполне заслуживающего доверия.

Второй номер оказался недействительным. Серрано поднял документацию компании. Номер раньше принадлежал экстрасенсу и гадалке на картах Таро по имени Диана Лодербаум. Серрано нашел сайт Лодербаум, ныне не действующий и демонстрирующий лишь баннер с надписью: «Ваше будущее в картах».

Судя по чудовищному числу исходящих звонков, Кэролайн Драммонд регулярно названивала миз Лодербаум, каждый вторник вечером. Звонок длился от пятидесяти восьми до шестидесяти двух минут, и это правило стабильно соблюдалось чуть ли не три года. Талли прикинула, что Кэролайн Драммонд промотала на метафизические консультации Дианы Лодербаум где-то от десяти до пятнадцати тысяч долларов.

Им удалось отследить миз Лодербаум, ныне работающую профессиональной свахой в Сент-Луисе. Та признала, что регулярно общалась с миз Драммонд.

— Почему она звонила вам так часто? — осведомилась Талли.

— По той же причине, по которой все мне звонили. Хотела понять, куда катится ее жизнь. Казалась довольно несчастной, потерявшей ориентиры, и думала, что я могу помочь ей распутать хитросплетения жизни.

— И помогли? — вставил Серрано.

Лодербаум вздохнула:

— Честно говоря, у меня сложилось впечатление, что Кэролайн Драммонд из тех женщин, которые любят поговорить о том, как надо поступить правильно, а после ничего не предпринимать. Ей становилось лучше оттого, что она капельку постаралась. Как будто ей отпустили грехи. Типа ей не все равно.

— Как это?

— Ну, она вечно долдонила, что чувствует себя виноватой, водя за нос какого-то малолетку. Она с ним спала, но не питала реальных чувств. А вот он здорово втрескался, воспылал к ней, что твой автоген.

— Имя Сэм Уикершем вам что-нибудь говорит? — спросила Талли.

— Она никогда не называла настоящих имен, — ответила Лодербаум. — Но упоминала, что по-настоящему видит свое будущее с мужчиной, с которым встречается, латиносом. Потом он уехал на новую работу, они расстались, и это ее как пыльным мешком огрело. После этого она особо не распространялась. А потом мы общаться перестали.

— А почему вы оставили профессию экстрасенса? — поинтересовался Серрано.

— На сегодняшнем рынке не осталось места для телефонных линий экстрасенсов, — рассмеялась Лодербаум. — Народ получает все это через интернет задаром.

Они поблагодарили миз Лодербаум за потраченное время.

Третий номер относился к итальянскому ресторану под названием «Мутц и друзья». Когда Серрано удалось дозвониться, владелец по имени Винсент Бьянкамано поведал, что, сколько он себя помнит, Кэролайн Драммонд каждый четверг заказывала одно и то же блюдо: сэндвич с сухой салями и моцареллой с оливковым маслом, уксусом, латуком, помидорами, жареным перцем и луком в восьмидюймовой итальянской булке, плюс салат.

Серрано спросил у Бьянкамано, не помнит ли он, чтобы Драммонд когда-либо приходила в заведение с кем-либо. Бьянкамано сказал, что она всегда казалась несколько нелюдимой, ни разу никого не приводила, никогда не была настроена поболтать, всегда торопилась, но и всегда оставляла чаевые.

Он заметил, что Драммонд не делала никаких заказов уже несколько месяцев — они не зарегистрированы в «Симлессе»[73], — и поинтересовался, все ли у нее в порядке. Серрано заверил, что все нормально, пусть не волнуется, но, если вдруг припомнит что-нибудь необычное, пусть даст знать.

— Жаль мне Сэма Уикершема, если ему доводилось целоваться с Кэролайн Драммонд после того, как она умяла один из этих луковых сэндвичей, — заметил Серрано.

— Напоминает мне, как жена лейтенанта Джорджа начала душиться тем парфюмом… как там бишь его?

— Боже, помню!

— Приходил каждый день, благоухая, как сирень, которую стошнило на леденец. А я-то думала, что его «Ив Сен-Лоран» — отстой. Этой чете не мешало бы проверить свои органы обоняния.

— Я не хотел пожимать ему руку из страха, что могу загрязнить место преступления молекулами его парфюма, осевшими на мне.

— Кстати, раз об этом речь, — встрепенулась Талли, — ты не умрешь, если будешь хоть иногда приятно пахнуть. Я не говорю, что ты должен поливать себя «Хуго Боссом», но время от времени пахнуть как-то не так, как вещи, подобранные утром с пола, было бы недурно.

— Значит, тогда сходишь со мной в парфюмерный?

— Только если смогу пригласить Клэр в свидетели, — рассмеялась Талли.

— Сделка отменяется. Переходим к последнему номеру.

Код региона был 917. И звонки только входящие, ни одного исходящего.

— Номер нью-йорскский, — прокомментировал Серрано.