Тайна замковой горы - Людмила Георгиевна Головина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я то исчезал, то появлялся. Людям не было до меня дела. Но однажды я снова попал в поле зрения инквизиции. Дело было так.
Моей пещерой люди не интересовались, поскольку она была слишком мала, а проход в неё – очень узким для взрослого человека. Но однажды, вернувшись в своё жилище, я нашел его занятым.
На полу полулежал какой-то очень худой человек в рваной одежде, в которой я не сразу признал сутану.
– Ты здесь живёшь? – спросил незнакомец, – извини, что зашёл без спроса. Дозволь мне побыть у тебя до утра, начинается дождь, а я третий день не ел, и меня мучает кашель.
– Оставайся, – сказал я.
Я понимал, что по законам гостеприимства, принятым у людей, я должен накормить и обогреть путника. Тем более, что он сам сказал, что голоден.
Я спустился в свою кузницу (во время этого прихода к людям я снова решил немного потрудиться, потому что тосковал без работы). Там я взял угля, которым разжигал горн, и кувшин с водой, чтобы напоить моего гостя. Но вот чем его накормить, я совершенно не представлял. За работу мне давали мелкие монеты, но я никогда их не тратил, да и понятия не имел, что можно на них купить. Я добрался до ближайшего дома и постучал. Когда вышел хозяин, я протянул ему несколько монеток и спросил, не продаст ли он мне какой-нибудь еды. Он кивнул и вынес мне краюху хлеба и луковицу.
Всё это я предложил путнику, и пока он ел, постарался соорудить у стены некое подобие очага из камней. В стене была небольшая трещина, и я надеялся, что дым будет уходить в неё. Так и вышло. Мой гость поел и согрелся. Я увидел, что он довольно молод. Пришелец с любопытством разглядывал мою пещеру.
– Ты всегда здесь живёшь? – спросил он.
Я подтвердил.
– Ты, наверное, отшельник, ведущий святую жизнь. Только святые способны жить, отрекаясь от всего земного. У тебя в келье не было ни крупицы еды, ни питья, ни подстилки, чтобы не лежать на голых камнях. И очаг ты только для меня соорудил, я это понял. Никогда не встречал я человека, выдерживающего столь суровую аскезу! Назови мне твое имя, святой человек!
– Я вовсе не святой, а простой кузнец. А живу так, потому что привык. Зовут меня Руб.
– Странное имя. Никогда не слышал такого.
– Меня так назвал отец.
– Ты, наверное, не из этих мест.
– Да, мой народ там, – и я снова, как уже привык, махнул в сторону горы. Я уже твёрдо усвоил, что люди при этом думают, что я указываю на страну за горами.
– Знаешь дорогу? – заинтересовался мой гость.
– Нет, не знаю, я очень давно здесь живу.
– Странный ты какой-то. Ну, да это твоё дело. Я хочу тебе кое-что поведать, только обещай, что никому обо мне не расскажешь.
– У меня нет знакомых, которым я мог бы что-то рассказать, и нет желания никому ничего рассказывать. Да и тайну твою совсем не стремлюсь узнать.
– Говорю же, ты странный. Всем людям хочется узнать чужие тайны. Ну да ладно, я всё равно расскажу. Хочется, знаешь, поделиться с кем-то, а ты, я почему-то уверен, не предашь меня. Меня зовут Фотий. Я монах. Беглый монах. Убежал из монастыря, потому что аббат собирался меня отдать на суд инквизиции.
Фотий рассказал мне, что в монастыре живёт с детства. Смутно он помнил, что маленьким ребёнком жил в семье, но не знал, каким образом попал в монастырь. То ли его отдали сюда родители, то ли он осиротел, а монахи взяли его к себе.
Фотий был смышлёным мальчиком, быстро научился читать и писать, знал наизусть все службы, пел в церковном хоре, Став взрослым, Фотий сделался переписчиком книг. У него был красивый почерк, а ещё, никто не умел лучше него рисовать красивые буквицы и орнаменты. Книги стали страстью Фотия. Так он познакомился с довольно обширной монастырской библиотекой. Но на беду Фотия, его пытливый ум замечал все противоречия и несоответствия, встречаемые им в книгах. Он стал то и дело обращаться за разъяснениями к старшим монахам и к самому аббату, чем нередко ставил их в тупик. Ему объясняли, что человеческий ум не в состоянии постичь все тайны священных книг, и советовали подавить в себе душевредное любопытство. Когда старый аббат умер, и на смену ему был назначен другой, тому очень не понравилось умонастроение Фотия. Он пару раз строго предупредил монаха, чтобы тот держал свои сомнения при себе, а ещё лучше вообще ни о чём подобном не думал.
Но Фотий не унимался. Некоторые молодые монахи тоже стали увлекаться идеями Фотия. Наконец, аббат решил, что со смутой во вверенном ему монастыре пора кончать. Он запер Фотия в келье и пообещал, что при первой возможности передаст его, как еретика и вольнодумца, на суд инквизиции. Перед мысленным взором Фотия запылал огонь костра.
Ему удалось бежать. Фотий решил направиться в Низовию, полагая, что за горами его не найдут. Три дня проблуждал он по горам, изорвал сутану, чуть не свалился в пропасть, ослабел от голода и простыл. Он был рад, что нашёл дорогу назад, но в город зайти побоялся и тут, на его счастье, обнаружил мою пещеру.
79. Рассказ Руби. Сквозь долгие века. Фотий
Дожди всё не прекращались, а Фотий всё кашлял. В первые дни он порывался уйти, говоря, что не хочет злоупотреблять моим гостеприимством. Но я каждый раз уговаривал его остаться и подождать, пока исправится погода и пройдет болезнь. И он уступал моим увещеваниям. Да и идти ему было некуда. Дороги в горах он не знал, а оставаться в Медиленде не мог – его могли схватить и предать в руки церковного суда. Надвигалась зима, а бродить по горам зимой
