Тайна замковой горы - Людмила Георгиевна Головина

Учеба продвигалась быстро. Я уже говорил, что особенностью моего народа является моментальное усвоение любой информации. У Фотия тоже была прекрасная память. Он наизусть цитировал целые страницы из книг, которые читал в монастыре. Настоящим открытием было для меня то, что люди, оказывается, говорят на разных языках. Я почему-то был уверен, что язык, который я слышал вокруг себя, был единственным. И вот сейчас Фотий мне поведали, что на земле живут разные народы и племена, и каждый из этих народов имеет свой язык. Но главным среди них следует считать латынь. Именно на этом языке пишут свои труды богословы, ученые и философы, на нём они общаются между собой. Я выразил желание познакомиться с этим удивительным языком, и Фотий немедленно принялся за дело.

Тут я должен пояснить. Я понимаю любой язык, в том числе и язык животных, безо всякого перевода, просто улавливаю смысл того, что заложено в словах. Но это не означает, что я знаю этот язык и могу на нём изъясняться. Для владения языком надо знать слова, уметь составлять из них фразы. Это гораздо сложнее.

Фотий не ограничился только латинским языком. Попутно он рассказывал мне о далёких странах, морях и океанах, об удивительных животных и экзотических растениях, о разных народах, населяющих мир, их нравах и обычаях. Обо всём этом он прочёл в книгах, когда жил в монастыре. Когда-то Внешний мир потряс меня. Думал ли я, что он гораздо более удивителен и разнообразен, чем я тогда представлял! И уж тогда, конечно, я и вообразить не мог, что вот, как сейчас, сам когда-нибудь смогу увидеть бескрайние морские просторы.

Но Фотий дал мне не только новые знания о мире. Он сделал гораздо более важное дело – пробудил в моей душе потребность в дружбе, желание заботиться о ком-то, понимать кого-то. Я осознал очень важную вещь: тех, кому мы делаем что-то хорошее, мы любим даже больше, чем тех, кто делает что-то хорошее нам. Почему это так? Не потому ли, что эти люди дают нашей душе счастье от осознания своей нужности кому-то? Я плохо могу выразить эти мысли, но всё же надеюсь, что вы меня понимаете.

Мне интересно было рядом с Фотием, но я ни на миг не забывал, что ему грозит опасность, и с наступлением весны мы должны будем расстаться навсегда. Я постоянно держал эту мысль в своей голове и не разрешал себе слишком сильно привязаться к моему гостю. Всю зиму я собирал Фотия в дальнюю дорогу. Я раздобыл ему теплую одежду и крепкую обувь. Я покупал продукты из тех, что могут долго храниться. Наконец, я старался, не привлекая внимания, узнать, как отыскать горную тропу, ведущую в Низовию. Ведь пришли же по этому пути первые переселенцы в наши края! Вечером я рассказывал Фотию всё, о чем узнал. Фотий благодарил, но смотрел при этом на меня очень грустно. Мне казалось, что ему тоже не хочется уходить.

Наше расставание случилось даже быстрее, чем мы планировали. Как-то, в самом начале весны ко мне в кузницу привели коня, и объяснили, что он принадлежит очень важному господину, приехавшему на днях в город. Конь потерял подкову, поэтому надо срочно выковать точно такую же. Слуг при лошади было двое. Одного из них я знал: это был слуга настоятеля городского храма. Вторым был, очевидно, слуга этого самого важного лица. Жара и грохот, царившие в кузнице, мешали им разговаривать, поэтому они вышли, а я продолжал работать. Вот только они даже и предположить не могли, что мой слух намного острее слуха любого человека. Поэтому я услышал их разговор до последнего слова. Приехавший господин был представителем инквизиции, и в наш город его привели поиски беглого монаха и еретика, некоего Фотия.

Нет, моя рука не дрогнула в этот миг. Я продолжал монотонно ударять молотом по раскаленному железу. Невозможно было даже помыслить, что я ловлю каждое слово разговора.

– А почему его преосвященство решил, что искать этого еретика надо у нас? – спросил слуга настоятеля.

– Его видели несколько человек. Он справлялся у них, далеко ли до Вундерстайна, и не знают ли они дороги в Низовию.

– Так, может быть, он давно уже в Низовии, либо сгинул в горах?

– Может оно и так, да только ваш господин настоятель написал его преосвященству письмо, в котором уведомлял, что неподалёку от города, в пещере давно живёт не вызывающий доверия человек. Говорят, он родом из Низовии. Никогда этот человек не приходит в храм, ни с кем в городе не общается. Работает, но за работу берёт сущие гроши. Спрашивается, что это за человек? Так вот, прихожане рассказали отцу настоятелю, что с осени его поведение изменилось. Он стал просить, чтобы его работу оплачивали продуктами, одеждой, да обувью. Сам он весьма мал ростом, почти карлик, а одежду просил на взрослого мужчину. Всю эту зиму около его пещерки люди видели дым, а раньше этого не замечали. Вот и подумал отец настоятель, что он кого-то укрывает. А уж его преосвященство сопоставил факты и предположил, что один еретик вполне может приютить другого. Сейчас весна, и есть опасность, что беглый монах сможет направить стопы в Низовию. Там его не достать.

– А я тебя сейчас удивлю, – сказал слуга настоятеля. – Ты только что видел одного из еретиков. И он в настоящее время подковывает вашу лошадь. Да, это наш кузнец. Верно, он малого роста, нелюдим и неразговорчив, живёт в пещере. Но мастер на все руки. Нет такой работы, которую он не смог бы выполнить самым наилучшим образом. И зла никому никакого не приносит, хоть в церковь, и правда, не ходит. Жаль будет лишиться такого мастерового.

– Его преосвященству виднее, – строго произнёс слуга инквизитора. – Смотри, держи язык за зубами, завтра его преосвященство собирается проверить, кто это там ютится в пещере.

Они замолчали, а потом направились в кузницу. Я как раз заканчивал работу.

– Ты и впрямь искусный мастер, – похвалил меня слуга инквизитора. Он щедро расплатился и при этом пристально на меня взглянул. Я как ни в чем не бывало поклонился и сказал, что всегда рад послужить его милости.

Работы в тот день у меня больше не было, но я не сразу ушёл из кузницы, чтобы не вызвать подозрений. Когда я убедился, что рядом с кузницей никого нет, я поспешил в пещеру, где и сообщил Фотию, что ему надо как можно скорее уходить.

Фотий стал уговаривать меня бежать вместе с ним.

– Тебе тоже угрожает опасность, – убеждал он меня.

– Мне очень бы хотелось сопровождать тебя, – честно сознался я. – Но не могу,