Воины Новороссии. Подвиги народных героев - Михаил Иванович Федоров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот семь вечера, сумерки. Вы встали…
— У нас джипиэска была…
— Как телефон? — показал свою мыльницу-телефон.
— Нет, отдельно. Специальный навигатор.
— А вас не могли по ней засечь?
— Нет…
— Мурахтин-то спасся по телефону, — помахал своим телефоном.
Когда в Сирии сбили самолет с летчиком Пешковым и штурманом Мурахтиным, Мурахтин спасся благодаря сотовому телефону: он созвонился с нашими и его спасли.
Коптилов:
— Так он дозвонился…
— Мурахтин рацию выкинул.
— У нас рации были, мы их выключили. По джипиэске определили, что нам на восток надо. И пошли по компасу. Поселок обогнули и полями, полями. Кукурузное поле проходили и подсолнечное. Мы столько полей. И лесопосадками шли.
— И нигде — домики, свет в окне.
Дмитрий Коптилов:
— Почему, все видно. Погода же хорошая. Шли, порой отдыхали. Я же со спиной, с ней не набегаешься. Плюс еще дождь прошел, земля там жирная, сырая. Ботинки все в грязи. Тяжело идти. Мокрые еще. А воды нету. Набрели на озеро, набрали воды, пошли дальше. Ушли. А что? Маленькие хутора не освещают, а большие поселки видно, их освещают. Вся война сзади осталась. Мы все видели: разрывы, артиллерия работала, авиация. Вертолеты где-то в двенадцать ночи над нами пролетели. С нашей территории на их. С их территории на нашу все это — снаряды, все летело. Пару раз над нами что-то взрывалось. Короче, весь этот длинный путь мы шли, шли. Отдыхали, конечно. Один раз где-то в четыре утра на часик все-таки прилегли. Полежать, отдохнуть. Потому что уже сил не было.
Валились с ног.
Коптилов:
— И дождь пошел. Все, светать начало, уже дальше двинулись. По джипиэске посмотрели, что проходит большая дорога. Трасса. Мы в ее сторону и двигались. Ну, мы прошли уже немало, должны были выйти за линию боевого соприкосновения…
— Там траншей не было.
— А кто его знает, где они…
— Где фронт — непонятно.
Коптилов:
— Да мы толком не знали, в каком районе находимся. Это ДНР, не ДНР. Все еще на их (вэсэушников) территории. Хотели выйти на дорогу и посмотреть. Какая-то техника наша появится, можно будет выйти, тормознем. А утром уже сил никаких. Уже обезболивающие отошли, опять все начало болеть. Руки. У меня спина. Ну все, поддерживали друг друга, шли. Разговаривали. Ночью через подсолнечник, через кукурузу. Поля же не убраны. И все. К дороге вышли. Чего-то посмотрели-посмотрели. Там белые какие-то легковые машины стояли. С Петей поговорили, что давай еще пойдем. Посмотрели, рядом километрах в трех поселок находится. Ну и через подсолнечник высокий пошли в сторону поселка. Это получилось до дороги и в сторону поселка. Не по дороге, а по полю. Вышли к поселку, Петя пошел немного на разведку сходить. Ну, там посмотреть. Он — танкист. Следы видит большой техники.
— Да, служил срочку в танковых.
— А я остался, залег. Я сначала не понял, что выехало из ангара. Это САУ. Повернулась ко мне задним бортом. Смотрю, Z нарисована. И поехала. Я же Петю дождался: «Вроде как наши». А черт их знает, может, они нарисовали… Ну что, рискнули, пошли. Деда встретили. Дед, охранник. «Есть наши?» — «Есть». Все, проводил. Встретились с нашими. Они нас отвезли в точку эвакуации. Прилетел вертолет в сопровождении. Забрали нас, все.
Я в который раз слушал и не останавливал.
Звучали новые подробности.
— Получается, вы ни в какие села не заходили. Огибали.
— Вообще ничего. Мы шли то на восток, то на север. Тоже меняли направление.
— А почему было сказано (в одном из видео): на десять километров надо сначала уйти?
Коптилов:
— Хотя бы уйти от линии. Нас сбили как раз в серой зоне, где линия боевого соприкосновения. Чтобы мы от нее подальше хотя бы на десять километров к нам вглубь. Чтобы подальше от них. Они-то не полезут к нам вглубь. А нам хотя бы поближе к нашим уйти. Повезло, что еще не заминировано все это было.
— Фронт не сложился…
— Да, а сейчас там все заминировано. Ну, в общем такое благословение… Катапультировались за три секунды до падения. Раз.
— С двадцати пяти метров.
— Да.
— А самолет же перевернут…
— У нас специальное стабилизирующее кресло и нас выравнивает… Вот, с двадцати пяти метров. Выжили. Этот прошел — нас не заметил. Два. Артиллерия нас не накрыла. Три. Смогли уйти. Четыре. На мины не напоролись. Пять. Ни с кем не столкнулись. Шесть. Повезло, вышли на деревню, а там наши. Семь…
— И шли такое расстояние. Без воды еще.
— Ну, фляжка. Она закончилась в два ночи. И мы до семи утра пытались там яблоки есть, но они вяжущие. Даже сломали там подсолнечник, думали, сам стебель можно пососать. Погрызть, потому что влага. А они сухие, даже влаги не было никакой. К деду, когда вышли, первое, что спросили: «Наши есть?» — «Есть». — «А водички…» Он нам пятилитровую налил. А что? Все грязные. И еще разбито…
На лице кровь. При падении с парашютом штурман прикусил губу.
Коптилов:
— И плюс, что вертолеты прилетели, забрали… Артиллеристы — молодцы, ребята. Им благодарность в плане, что встретили, накормили, отогрели, дали курточки свои. Они нас к себе завели. Командир батальона, он себя комбатом называл и его все комбатом…
— Дээнэровец или наш?
— Наш. Но они все там вперемешку были. Наши артиллеристы и вот они там вперемешку. И ЛНР… Сам сел в КамАЗ и нас отвез в точку эвакуации. Дождались — вертушки прилетели. Сел с нами в вертолет и до госпиталя первого полевого нас сопроводил… Артиллеристы. Когда учишься курсантами еще… У нас же три училища в Челябинске было: танковое, автомобильное и наше штурманское. И мы курсантами друг с другом воевали. А сейчас, когда все это пересматриваешь, встречаешься, это уже другое. Я же в госпитале, когда лежал в Москве с танкистами, молодые пацаны: один лейтенант, другой старший лейтенант. Только выпустились из училища, и сразу на передовую. Сразу с ранениями. Пообщаешься, совсем другие люди.
— А вы с Петром по госпиталям.
— Нас с Петей сразу разбросали. Сначала в Воронеже пролежали два дня, а потом забрали в Москву. Привезли в Подольск, а госпитали же загружены, раненых много. Тяжелых оставили. Петю в Подольске, а меня в Наро-Фоминск. Филиал Подольского. Но все равно возили на операцию в Подольск. Руку четыре раза вставляли, она постоянно выскакивала. Оба локтя болят. Все, потом выписали…
— Вы прошли такое, что трудно передать… Что бы вы могли людям, молодым офицерам, сказать?..
Коптилов:
— Принимать правильные решения в любой ситуации,
