Земля надежды - Филиппа Грегори

— Следите, чтобы она не попадалась на глаза мужчинам, — сказал он.

— Я все время буду рядом, — ответила Эстер. — Можно ей гулять в саду?

— Да, но подальше от дворца.

Эстер присела в неглубоком реверансе.

Он пошел было дальше, но остановился.

— Как-то раз я был в Ковчеге, — сказал он. — Когда был немногим старше вашего мальчишки. Старый господин Традескант показывал мне все. Это было самое чудесное место из всех, где я бывал. Целый дворец с чудесами. Я с трудом верил собственным глазам. А русалка, а челюсть кита!

Эстер улыбнулась.

— Они все еще на месте, — сказала она. — Мы будем очень рады, если вы соберетесь навестить нас снова, когда будете в Лондоне. Приходите как наш гость. Буду рада показать вам и наши новые приобретения.

Командир покачал головой.

— Кажется совершенно невероятным, что, пока я сражаюсь за короля против его обманутого народа, вы все еще собираете мышиные шкурки, стекло и крошечные игрушки.

— Ну, наверное, мне просто больше нечем заняться, — язвительно ответила Эстер. — Мой муж поручил моим заботам и редкости, и сад, и детей. А женщина должна выполнять свой долг, что бы ни случилось.

Он кивнул, полностью одобряя ее слова.

— А когда все это закончится, когда все завершится, когда мужчины, которые сражались, захотят вернуться домой, к своим садам, — уже мягче сказала Эстер, — тогда для них будет большой радостью обнаружить редкие и красивые вещи, пережившие войну, снова убедиться, что необычные и прелестные растения все еще растут, что яркие краски тюльпанов по-прежнему пылают, что каштаны по-прежнему такие же роскошные и зеленые, какими и были.

Наступило короткое молчание, потом он низко поклонился, взял ее руку и поцеловал.

— Вы храните для нас маленький кусочек Англии, — сказал он. — Дай Бог, чтобы все мы благополучно вернулись домой, когда все это закончится.

— Аминь, — сказала Эстер, думая о Джоне, который так далеко, о войне, которая длится так долго, о молодых людях, которые приходили в Ковчег, чтобы покупать деревья, растить каковые предстояло только их наследникам. — Аминь.

Эстер удалось отыскать молодца, до сих пор ухитрявшегося избегать и волнений военных событий, и офицеров, ищущих рекрутов. Под ее руководством он косил траву на газонах вокруг Отлендса, а потом выпалывал сорняки на гравиевых дорожках регулярного сада. С огородом мало что можно было сделать, только оставить расти те овощи и фрукты, которые смогли пробиться сквозь сорняки. Но, судя по лепесткам цветков, собиравшимся как снежные сугробы в уголках сада, обнесенного стеной, урожай фруктов обещал быть неплохим. Особенно слив и яблок, которые буйно разрослись, несмотря на отсутствие ухода.

Полки в домике шелкопрядов были усеяны пыльными крошечными трупиками. Когда король и королева оставили дворец, а вместе с ним и всю прежнюю жизнь, отопление перестало работать, и все шелкопряды погибли. Эстер, с ее инстинктивной нелюбовью к расточительству, вычистила поддоны и вымела пол с нарастающим раздражением против королевы, которая могла скомандовать и дать жизнь таким невероятным проектам, а потом начисто забыть о них.

Каждый день Эстер и Френсис, подоткнув юбки и закатав рукава, работали в садах, отмечали те тюльпаны, которые предстояло выкапывать осенью, подвязывали вьющиеся растения к шпалерам и беседкам и пололи, пололи, пололи: белый гравий в садах камней, подъездная аллея, терраса, беседки с полами, выложенными каменными плитами. Джонни взял на себя все ручьи и каналы. Он осушал их и чистил, возвращаясь домой в сумерках, промокший до костей, с триумфальными рассказами о потоках, текущих по чистым руслам, о трещинах в облицовке каналов, которые он заделывал липкой смесью собственного изобретения из глины и белого мела.

Ближе к середине дня ему позволялось смотреть на учения кавалеристов, которые практиковались в поворотах налево, направо и кругом под команду офицера. И как-то разок он даже видел самого принца Руперта на огромном коне. Принц держал своего пуделя на луке седла, и кудрявая шапка темных волос разметалась по его плечам. Джонни прибежал домой, исполненный радости от того, что видел прекрасного принца. Принц Руперт заметил его и улыбнулся, и Джонни спросил, можно ли ему служить в его отряде, как только он вырастет и добудет себе другую лошадь.

— Ты ничего не сказал о том кавалере, который забрал лошадь папы? — быстро спросила Эстер.

Мальчишеская буйная радость смылась с лица Джонни, и личико стало осторожным.

— Конечно, нет, — быстро ответил он. — Я же не ребенок.

Эстер с трудом удержалась от того, чтобы не притянуть его к себе на колени и не обнять.

— Конечно, нет, — сказала она. — Но все мы должны внимательно следить за тем, что говорим в эти опасные времена.

Она улыбнулась ему, чтобы показать, что не боится. Но ночами, долгими темными ночами, она вспоминала, что изгнана из собственного дома и что жизни ее угрожает опасность. Иногда она боялась, что, пока они прячутся в безопасности в Отлендсе, другая армия, вооруженная, по крайней мере, не хуже, и, возможно, обученная тоже не хуже, может захватить их маленький домик в Ламбете и разрушить его со всеми сокровищами и растениями как гнездо измены.

До нее не доходили ни новости, ни слухи. Солдаты на постое в Отлендсе не знали ничего, кроме того, что в любой день могут получить приказ о выступлении. А идти за новостями в Вейбридж Эстер боялась. Она была вынуждена ждать известий от Александра Нормана. В третью неделю июня он приехал сам.

Первой его увидела Френсис. Они с Эстер копошились в цветочных клумбах во дворике королевы, выкапывая ранние тюльпаны и складывая драгоценные луковицы, чтобы убрать их.

— Смотри! — воскликнула Френсис, и в следующий момент она уже выпрямилась и, как ребенок, понеслась к нему, раскинув руки.

На секунду он поколебался, а потом тоже раскрыл руки навстречу и крепко обнял ее. Его глаза встретили глаза Эстер поверх светло-каштановой головки Френсис, и он улыбнулся слабой извиняющейся улыбкой. Френсис отстранилась, чтобы заглянуть ему в лицо, но не расцепила руки, крепко сцепленные у него за спиной.

— Мы в безопасности? — настойчиво спросила она.

— Слава богу, да, — ответил он.

Эстер почувствовала, как ноги ослабели в коленях, и была вынуждена присесть на каменную скамью. Какое-то время она просто не могла говорить.

— Значит, мой визитер благополучно добрался до Оксфорда? — спросила она.

— И прислал назад вашу кобылу, а в седле запрятал записку, в которой извинялся за то, что силой забрал у вас животное, угрожая вам оружием. Если будут задавать вопросы, мы сможем предъявить записку. Она послужит убедительным аргументом в вашу пользу. Нам в самом деле повезло.