Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– А что ты делаешь? – поинтересовался Тупое рыло, уже потеряв интерес к лисе.
– Пугаю лису.
Лиса сделала шаг назад, и, похоже, немного испугалась. Но только немного.
– Сзади! – крикнул Тупое рыло. Из кустов выпрыгнуло пять (а по версии Лилии, семь) лис, надеясь застать жертвы врасплох, но, увидев, что их заметили, остановились в нерешительности. А потом рыжее племя кинулось на путников со всех сторон, выпрыгивая из кустов. В первую очередь накинулись они, конечно, на самую слабую жертву – на Лилию, и конец бы был ведьме, но черная мощная волчья пасть волка появилась перед ней, превращаясь в мясорубку. Тяжелые удары мощных лап дробили лисам головы, зубы ломали хребты и отбрасывали покалеченных, умирающих животных в сторону, однако когти у лис оказались тоже острыми: мгновенно и морда и лапы волка покрылись кровоточащими порезами. Одна из лис кинулась на Альфонсо, гавкнув, по собачьи, уронила на землю, прокусила плечо, но тот умудрился проткнуть ее кинжалом, попав в шею; потекшей за воротник куртки лисьей крови он не заметил; еще две твари хотели достать его из-под навалившейся на него туши, пытаясь скинуть ее с него. Прямо перед лицом щелкнула лисья пасть, Альфонсо ударил туда кинжалом наугад на звук, похоже, попал куда то. Задыхаясь, выполз он из-под лисы, ударил одну из нападающих зверушек в морду, очень удачно выбив ей глаз, быстро вскочил на ноги, схватил арбалет, выстрелил в сторону Гнилого Пуза, отбивающегося от двух лисиц. Первая, услышав звук выстрела, повернула голову, и стрела пронзила ей, бок. Вторая, резко отскочив, скрылась в зарослях.
И Лес снова стал тихим и спокойным, являя собой разительные и моментальные перемены настроения: вот он хотел всех уничтожить, а вот, через какой то миг, уже обнял своей ласковой, шуршащей на ветру тишиной.
– Все живы? – крикнул Альфонсо, пытаясь отдышаться.
– Тупое рыло провалился в яму, – прохрипел Гнилое Пузо. Весь правый бок его был залит кровью, дыхание стало хриплым и прерывистым. Ноги его подогнулись, уронив тело на землю, где он и сел, тяжело дыша, отрешенно глядя на кровь, которая струилась у него между пальцами.
– Не ложись на землю, уснешь, – крикнула ему Лилия, подбежала к Альфонсо, бегло (слишком даже, на взгляд Альфонсо бегло) осмотрела его рану, – выживешь, приложи руку к ране и держи пока.
Потом она бросилась к Гнилому Пузу – зубами лиса вырвала у него кусок мяса из груди, когтями порезала лицо, едва не вытянув глаза.
– А черт, это плохо, – проговорила она, разорвав одежду, обнажив кровоточащую рану, – ты теперь не только без штанов остался, но и курточке твоей конец.
– Сука, – выхрипел Гнилое Пузо, но даже через такую адскую боль улыбнулся.
Лилия нарвала какой то засохшей травы, помыла в первой же попавшейся луже, дала пожевать волку. Гнилое Пузо может и попытался бы сопротивляться слюнявой траве, но так ослаб от потери крови, что даже не смог поднять руку. Однако у него хватило сил заорать на весь Лес, когда жеванную слюнявую траву Лилия сунула ему в рану а затем, безжалостно разорвав плащ, на котором всю дорогу спала, завязала рану полоской ткани.
– А-а-а-а (матершина, матершина, матершина) Как больно!! А-а-а-а.
– Больно, да, но если не умрешь от боли, то выживешь.
И тут вопль резко оборвался: Гнилое Пузо упал, стукнувшись головой о землю.
– Умер? – спросил Альфонсо, трясясь от боли, прижимая мокрую от крови руку к плечу.
– Дышит, – выстрелила словом Лилия, – где Тупой?
Тупое рыло лежал на дне одной из многочисленных ям на спине; обычно, провалившиеся в яму тонкошкурые животные (такие, как человек), были пронзены множеством тонких, острых веток без шансов выжить, но Тупое Рыло упал на лисий труп, и был пронзен одной, здоровой веткой сбоку.
– Жив, – сказала Лилия, посмотрев на него с края ямы, – но бочина хорошо продырявлена. Нужно его вытащить оттуда.
– И черт с ним, пусть дохнет, – проскрипел зубами Альфонсо, но все равно, шатаясь, поднялся на ноги. Порезанный, изорванный когтями и зубами волк тоже был не в лучшей форме: тяжело дышал, качался, рискуя упасть, тихонько скулил. И все же, без него операция вытаскивания бы не удалась: осторожно Лилия, единственный невредимый член отряда, спустилась в яму, зацепила крюками Тупое рыло за куртку и штаны, аккуратно отрезала ветку, на которую он был насажен, и Альфонсо с волком, почти падая от напряжения и усталости, зеленея от боли и усилий вытащили тело стонущего в беспамятстве Тупое рыло.
Лилия осмотрела его рану, замотала слюнявой (волчьей слюной) тряпкой вместе с веткой, потом сказала фразу, которая могла убить почище ран:
– Нужно срочно уходить отсюда. Лисы вернутся, увидят нас, покалеченных, и тогда мы уже не отобьемся.
Странное создание, организм: вроде бы казалось уже все, нет больше сил и лучше умереть, чем бороться дальше, но всегда оказывается, что силы есть, и кончаются они тогда, когда обстоятельства позволяют им кончаться. Нечеловеческими усилиями волка, Лилии и Альфонсо, вытащили они бессознательные тела своих товарищей из леса амалины на поляну, где Альфонсо и рухнул без памяти.
12
Через три дня, отсрочившие и так затянувшийся поход, Гнилое Пузо очнулся, по крайней мере, подал голос, сказав что-то типа:
– Мама…мамочка…
На большее его сил не хватило.
Лилия подскочила к нему, наклонилась над ним. Альфонсо думал, что она посмеется над ним, прищучит острым словцом, но ведьма аккуратно, не задевая вспухшие красные раны, погладила его по голове:
– Мамочка здесь, все хорошо.
Сначала Альфонсо подумал, что Лилия просто издевается на Гнилым Пузом, но та, зачем то, пояснила свое поведение, хоть ее никто ни о чем и не спрашивал:
– Пускай думает, что я его мама, какая разница, главное, чтобы спокойнее себя чувствовал. Хорошо хоть из беспамятства вылез.
– Вылез, только не весь, – подумал Альфонсо, слушая горячечный бред больного, но вслух, по этическим соображениям, этого не сказал. Рана его болела так, что темнело в глазах при каждом движении, и уже начинало серьезно подташнивать от нескончаемой нудной рези в плече, дошедшей до самой головы. Как будет болеть Гнилое Пузо страшно было даже себе представить.
– На, ешь, – Лилия сунула под нос Альфонсо ложку какого то дурно пахнущего отвара, – только не выплевывай.
Если сунуть в рот старую, ношенную по очереди в непрерывном годичном походе дружиной солдат портянку, и сказать «не выплевывай», то толку от этих слов не будет вообще, едва вкус дойдет до языка. Скрутило живот тугим узлом, он чуть сам не вылез через горло, чтобы помочь языку вытолкать эту дрянь изо рта.
– Глотай сразу! – кричала Лилия, – ну куда ж ты…– крикнула она, когда все потекло по груди наружу. Судорожно сглотнув, Альфонсо, со второй попытки, мужественно проглотил эту дрянь, мужественно
