Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков

– Ой, спасибо что сказала, я как раз поплавать хотел, – огрызнулся Тупое Рыло. Гнилое Пузо шел молча, тяжело дыша. Он уже был весь белый, шел, видимо, из последних сил, остановившись как раз посередине речки, чтобы отдышаться, замер, глядя на исполинские горы, в которые, далеко-далеко, прятался речкин хвост.

– Хорошо хоть по горам лазить не пришлось, – просипел он тяжело, и закашлялся. И горы ответили ему.

Гул был сначала угрожающим, но потом сменился грохотом, треском и шипением воды, слышимым отчетливо и здесь, хоть горы были и в километре отсюда.

– Что это? – спросила Лилия. Ей никто не ответил, но все моментально двинулись вперед, шлепая по реке со всей возможной скоростью. Что бы это ни было, ничего хорошего это не предвещает.

– Волна!! – закричал Гнилое Пузо и все разом остановились, остолбенев в жутком восхищении. Грязное, высокое дитя грязевой сели, быстро неслось по реке, подминая под себя пятидесятиметровые деревья, кувыркая их, как палочки, ломая тугими вихрями воды. Ощущение неизбежной смерти, полная невозможность что либо сделать, чтобы спастись, сделали путников простыми наблюдателями мощной стихии, которая на них надвигалась. Шум уже вдавливал барабанные перепонки в череп, треск уже, казалось, был в самом мозгу, а они все стояли и смотрели, завороженно, как на них надвигается смерть.

Впрочем, волна быстро уменьшалась; Альфонсо хлебнул напоследок холодного воздуха, и ледяные руки воды ударили по его телу со всех сторон, сбили с ног, перевернули вверх ногами, протащили затылком по дну реки, снова перевернули. Уже не в силах удержать выдох, крутясь в взбалмошных потоках воды, решил он что захлебнется, как, судорожно вздохнув, неожиданно оказался головой в воздухе. С огромной скоростью неслось на него дерево кедра, но поток снова спрятал Альфонсо на дно; дерево пронеслось над головой, раздирая дно ветками в метре от него. Альфонсо снова вынырнул, уже по своему желанию, получил по затылку каким то поленцем, потерял сознание, а очнувшись тут же, вцепился в огромное, с метр в диаметре, шершавое дерево сосны. Кто то схватил его за штаны, едва их с него не сдернув; появилась на поверхности голова Тупого рыла – грязная, исцарапанная, соответственно, мокрая, но живая. Судорожно задыхаясь, полез он на бревно, цепляясь за корни дерева. Альфонсо вылез из воды тоже, оседлал ствол, тяжело дыша и начал мерзнуть так, как никогда раньше не мерз. Воздух сжал тело острыми иглами холода, пронзающими до самой кости, и попытки организма разогреться, тряся тело и зубы в ознобе, были смехотворно бесполезными.

– Смотри, – просвистел Тупое Рыло. Посреди успокоившегося, почти, потока, прямо посередине речки, корнями вверх торчало здоровое дерево, воткнутое верхушкой в дно под острым углом. На самой верхушке этого дерева, словно замерзшая, посиневшая от холода и усталости русалка, дрожала ведьма, рядом с ней бултыхался волк. Гнилое пузо врезался в корни дерева тут же, застрял в них, повиснув, словно носок на вешалке; признаков жизни он не подавал, но и признаков смерти увидеть отсюда было нельзя.

– Быстрей, к ним, – проскрежетал Альфонсо, и, внутренне содрогаясь, снова нырнул в ледяную воду. И моментально начал тонуть: намокшая шкура придавила его с неимоверной силой, и, кормить бы лихому монаху рыб на дне реки, если бы его ноги вдруг не коснулись дна. После того, как волна ушла, воды оказалось по пояс.

– Все в сборе? – продребезжал он зубами, когда влез на кедр – остров. Тупое рыло пришел – приплыл следом, вместе они втащили бесчувственного, но дышавшего, вопреки всему, Гнилое Пузо, разделись, сбились в кучу, накрывшись мокрыми лисьими шкурами. Дерево покачнулось, приблизившись к воде: это на него влез волк, едва его не уронив. Накрыть его всего лисьими шкурами не получилось, но и морда зверя, оказавшись в относительном тепле вместе со всеми была этому благодарна.

– Мы сд…д…д…д…д…о…о…хнем, от…т…т…т холо…д…д…да, – отстучала Лилия зубами. Тело ее было холодным, почти ледяным, и мало согревало, также как и тела остальных. Тепло уходило стремительно, несмотря на издевательски выглянувшее из каши облаков солнце. Мимо проплывали бревна, ветки, кусты, грязь – поток ослаб, но течение никуда не делось.

– Камыш! – воскликнул Тупое Рыло так, словно перед смертью только и мечтал его увидеть. Он выскочил наружу – голый, прыгнул в воду, куда то пошел, а потом вернулся, волоча за собой дерево, корни которого были облеплены сухим (СУХИМ, о чудо!) камышом.

Альфонсо моментально все понял. А потом понял еще кое – что: вода забрала у него котомку, вместе с огнивом, кресалом, арбалетом, плащом и стрелами. Кресало и кремень остались еще у Гнилого Пуза, чудом не потерявшего свой заплечный мешок. В агонии, растрачивая последние остатки тепла тела, молотил он по сырым инструментам, пытаясь высечь искру.

–Высушить, надо, – прохрипел Тупое Рыло.

–Сдохнем раньше, – выдохнул Альфонсо. Он уже не чувствовал рук. Не чувствовал холода, и не боялся смерти – просто хотелось спать. Стало даже тепло, не смотря на то, что от его кожи, еще теплой, шел пар.

Спать…

– Дай, – Тупое рыло выхватил у Альфонсо его любимый кинжал из пояса штанов.

– Опять спереть хочет, -подумал Альфонсо, но Тупое рыло был загадочен: он раскрутил ручку кинжала и достал оттуда кресало и огниво, сухие. Содрав с дерева кусок коры, собрал он его в трубочку, накрошил туда камыша, и принялся чиркать: сноп искр ослеплял своим сиянием. Дым, потом угольки, потом огонек – маленький, как надежда на жизнь, но он был, а Тупое рыло все молотил по кремня, пока и у него не отказали руки. Тогда он в изнеможении бросил нож, к счастью, тот не упал в реку.

Альфонсо кидал в огонек камыш и наслаждался крохами тепла. Огонек облизывал сырые веточки, пока еще тонкие, фыркал и жаловался, но он рос, рос посередине реки в корнях воткнутого в дно дерева. А потом он окреп, набрал силу, и уже полыхал во всю мощь, грозя спалить весь островок, на котором гнездились путники. Подтащили Гнилое Пузо, подтянули полусонную Лилию. Казалось, она не проснется уже, не разомкнет синие губы, но она открыла глаза, посмотрела на костер. Одежда висела на ветках, исходила паром, избавляясь от воды, пока голые путники, прижавшись друг к другу, жмурились на огонь, иногда выныривая из под шкур для того, чтобы выловить проплывающее мимо полено, благо их было много.

– Это уже за гранью фантастики, – проговорила Лилия. – Между веток огонь развести. Посередине реки.

Альфонсо зауважал птиц. Птицы ели, сидя на ветках, птицы спали, сидя на ветках, птицы строили на ветках дома.

Птицы жили на ветках.

Путники сгрудились на неудобных, грязных, тесных корнях огромного кедра в неудобных позах (иные там и не получались), любое шевеление