Монах Ордена феникса - Александр Васильевич Новиков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Рывком вскочил он на ноги, взлетел на плот, счастливо избежав еще одного укуса; следом за ним всплыла рыбина, двух метров длинной, с топориком в голове. И тут же ее начали рвать на куски две трех метровые рыбины того же вида.
– А ну пошли! – заорал Альфонсо, выдернул из головы рыбы топорик, начал рубить им воду. Одна рыбка вздумала было сопротивляться, обнажив зубки, и тут же всплыла рядом со своей коллегой, получив топориком прямо за жабрами.
– Щуки! – воскликнула ведьма, отчего Альфонсо сначала послышалось, что она сматерилась.
Выловленные туши хотели сначала разорвать голыми руками и съесть сырыми, но встряла Лилия, пообещав, что рыба от них не уплывет, а вот паразиты в желудке и понос сейчас будут совершенно ни к чему. Ничего, кроме как облизываться и трястись от голода ни Альфонсо, ни Тупое Рыло больше не могли делать, и наблюдали, захлебываясь слюной, как ведьма медленно (о-о-очень медленно), снимает с улова шкуры, рубит мясистые, жирные тушки на кусочки, жарит на прутиках в костре.
– Господи, из тебя кровища хлещет! – воскликнула Лилия и бросила рыбу.
– Да все равно, жарь дальше! – вскрикнул Альфонсо.
– Да, конечно, сейчас рухнешь здесь, будет два бревнообразных болезных лежать, – Лилия безжалостно оторвала от своего ненаглядного, зеленого платья, переставшего быть зеленым, целым и ненаглядным, полоску ткани, волк ее пожевал, как следует («У собак самая чистая слюна» – заявила ведьма, вытаскивая из пасти пса комочек пузырившейся слюнявой пеной ткани), и примотала к ноге Альфонсо.
Рыба таяла во рту. Костлявое, плохо очищенное от шкуры и чешуи, пахнущее тиной мясо щуки без соли и специй было самым вкусным блюдом, которое ел Альфонсо в жизни. Воистину, вкусность еды очень во многом зависит от голодности едока. Даже пес, который терпеть не мог рыбу, мужественно грыз ее хвост, сначала вяло, поморщившись обнюхав и уныло облизнув его.
– Больше я в воду больше не полезу, – заявил Альфонсо, нечеловеческим усилием воли заставивший себя не набивать желудок полным. Как приятно быть сытым (полусытым, хотя бы) лежать в тепле, под шкурой, у костра, смотреть на небо.
– Отдохнем сегодня до утра, – сказал он, – а завтра новый плот построим.
– Ага, и Гнилое Пузо, глядишь, на ноги встанет, – Лилия нырнула к Альфонсо под шкуру, прижалась всем телом и тут же уснула.
Тупое Рыло скрипнул зубами и тихо выругался. Или послышалось? Тот отвернулся к воде, подставив костру спину, но спина дергалась, словно он дрожал от…злости?
– Неужели ревнует? – подумал Альфонсо, удивляясь тому, как он, хороший, в общем то, человек, умудряется сделать так, что его все ненавидят, хотя совершенно в этом не виноват. На мысли «не виноват» он уже спал.
Далеко-далеко на горизонте, Агафенон (по версии Лилии – Перкун) снова воевал с Сарамоном (по версии Лилии ссорился с Геаей, богиней Земли): злобно и устрашающе громко грохотали молнии, распарывая черные тучи сверкающими полосками. Точнее, можно было представить, что устрашающе громко, на самом деле звук до «рекоходов» не долетал, а долетал лишь ветер, поднимающий волны и беспокойство за состояние погоды. По этому плот начали строить с энтузиазмом; всем донельзя, особенно волку, вынужденному почти постоянно лежать на брюхе, осточертела эта островная жизнь посередине реки. Работали молча, громко стукая затупившимся уже топориком по толстым веткам выбранных для нового плота стволов деревьев.
Гнилое Пузо тоже попытался было влезть и поработать, болезненно ощущая свою беспомощность, но Лилия запретила ему вставать, на что он запретил ей так с ним разговаривать, «еще баба мне будет указывать, что мне делать!», за что и был облаян ведьмой, которая в весьма эмоциональной форме привела аргумент, что «будешь напрягаться, рожа разойдется, я снова ее зашивать не стану!». После бурного обсуждения сошлись на том, что Гнилое Пузо будет рыбачить, и рыбачить будет молча.
Гнилое Пузо насадил на крюк хвост, оставшийся от одной из рыбин: он уже был не очень свежий, и есть его побоялись, закинул в воду и…все. Периодически летал хвост туда сюда, плескаясь в воде, а потом, за бесполезностью занятия, Гнилое Пузо привязал веревку к ветке плота и прилег, потому что устал.
К полудню плот был готов. При его создании были учтены все ошибки прошлой постройки плота, чтобы не повторять их, а наделать новых, и получил название «Второе пришествие», данное Тупым Рылом, ловко воспользовавшимся тем, что остальным было все равно, как его называть. Плот, он и в Степи плот.
– Все, немножко отдохнем, и будем переселяться, – сказал Альфонсо, и что то ему тут же не понравилось. Что то было не то.
– А чего это у нас веревка натянулась? – спросила вдруг Лилия, и Альфонсо моментально прозрел: по веревке на плот передавались вибрации, а это значит…
– Клюнула! – крикнул Гнилое Пузо, и вскочил, на ноги (поморщился от головокружения), схватился за веревку. Сильный удар дернул веревку, едва не обрезав пальцы рыбаку, она звонко запела, резко натянувшись, а потом… То, что сидело на крючке, резко дернуло за «удочку», отчего плот носом ушел под воду почти на треть; от толка все попадали с ног на бревна, зубами и ногтями вцепившись в ветки, полетел мимо висевших костер, разбрасывая угли, подлетело вверх пол тонны псины, рухнув, туша почти полностью притопила плот.
–Вот это улов! – заорал Гнилое Пузо. Улов отпустил веревку, а потом дернул с новой силой.
– Вещи! Соберите вещи!! – орал Тупое Рыло, но было поздно. Плот нырнул еще раз, потом еще, а потом, сдирая со дна ил и выковыривая застрявшие в глине палки ветками, плот поплыл вперед, причем не
